— Простите за назойливость, Ваша Светлость, — потупила глаза женщина. — Но если Её Величество положительно оценит наряд Вашей сестры, не могли бы Вы как-то известить меня об этом? Неважно как — короткой ли запиской с нарочным или парой строк в письме на этот адрес.
— Приём ещё не состоялся, а Вы уже шкуру медведя делите? — не переставая улыбаться, протянул я Екатерине Пантелеймоновне чек, — Ничего не гарантирую, но обещаю подумать. Впрочем, мне кажется, что мы ещё не раз обратимся в Ваше ателье — скорость пошива и качество меня откровенно порадовали.
— Скажи ей, чтобы немецкие и австро-венгерские журналы мод выписала. Они, как и французские, с выкройками идут, — подсказала мне Лариса, — После войны с Наполеоном германофилов полно развелось. Глядишь, из этой когорты клиенты добавятся на фоне угасания интереса к Франции. Но это будет недолго. Так что пусть ловит момент.
Не имея более никаких препятствий для визита к Императрице, оставалось только добиться этой самой встречи. Для этого из ателье мы с сестрой проехали до Зимнего Дворца, и в Канцелярии Её Величества я оставил у секретаря прошение о скорейшем приёме. Само собой я не знал, как быстро будет рассмотрена моя просьба, но если подумать, то деньги ведь не мне нужны, а Марии Фёдоровне. Пусть канцелярия работает и фельдъегерская служба ей в помощь.
— Саша, а на чём ты собрался в Павловское ехать? — вспомнила Ольга, когда мы по Воскресенскому проспекту проезжали перекресток со Средней Мещанской улицей, где я выбирал карету. — Можно, наверное, и на нашем экипаже ехать, но боюсь, лошади не осилят шестьдесят вёрст в оба конца.
— Ничего страшного. Возьмём лихача на день,– успокоил я сестру. — На Калинкинской площади биржа извозчиков. Там любой экипаж можно выбрать.
На самом деле в Санкт-Петербурге не так уж и сложно найти экипаж на любой вкус и кошелёк. Как и в моём времени у пассажира всегда есть выбор — либо эконом-вариант, либо престиж.
Самые доступные и дешёвые извозчики — это ваньки. Они не околачиваются на специальных стоянках-биржах, как их более дорогостоящие конкуренты лихачи, а сами колесят по улицам, вылавливая клиентов. Летом экипажем у ваньки чаще всего взятые в аренду простые дрожки, да зимние сани, привезённые им из деревни. Впрочем, и сам извозчик зачастую был деревенский, как и его лошадёнка, взятая из-под сохи. За сколько ванька повезёт по городу? А как договоришься. С прилично одетого человека иной извозчик полтинник запросит, а с бедной кухаркой из крестьянок или мещанином может и вовсе всего лишь за гривенник сговориться.
Совсем другое дело лихач. У того и лошади на загляденье, и экипаж на солнце блестит. Если сани, то обязательно резные да покрытые лаком, с плетёным задком и медвежьей полостью, то бишь медвежьей шкурой, чтобы в морозы в неё кутаться. Если же коляска или карета, то самые шикарные и поистине для барской езды. Лихач обычно стоит на бирже или около своего угла и меньше, чем за рубль может и не повезти. Обычно таких извозчиков нанимают на день, а порой и ночь. Средний ценник в день за карету четвёркою двадцать рублей ассигнациями.
Так что я не очень переживал за транспорт до Павловского и обратно. Как и говорил сестре, на Калинкинской площади лихачей пруд пруди, а от нашего дома до этой стоянки экипажей пять минут ходьбы. Я не гордый, мне не трудно пройти полверсты, в отличие от некоторых дворян, которым гонор не позволяет пешком сходить даже к соседу через дорогу.
— Саша, Ольга, где вы были? — встретил нас Лёва в дверях. — Я устал вас ждать.
— Что-то случилось, Лев Сергеевич? — с тревогой в голосе спросила сестра.
— Проходите к Саше. Сейчас всё узнаете, — заговорщицки ответил брат и умчался в сторону моей комнаты.
— Стихи он новые сочинил,– пояснила мне по пути Алёна Вадимовна,– Как с пансиона пришёл, так из комнаты не выходил. Не одну строку переписал. О чём написано не скажу — сам сейчас всё услышишь.
И правда, стоило нам с сестрой войти в комнату, как брат взял с моего стола лист бумаги начал вслух читать:
— Река, как время, неподвластна
— Уносит свои воды вдаль.
— Уходят годы, жизнь прекрасна
— Лишь расставания печаль
— Порой бередит наши души
— И каждый поворот реки,
— Как измененья линий судеб,
— Как лист, теченью вопреки
— Гонимый ветром своенравно
— Не зная, где найдёт приют.
— Летит себе чрез реку плавно.
— Его друзья не предают.
— Это тебе навеяла моя дуэль с Кюхлей? — посмотрел я на брата. — Лёва, порой люди совершают глупости, за которые им потом стыдно. Думаю, и Вилли сейчас о многом сожалеет, но я не считаю его предателем. Да порой он ведёт себя невыносимо, но такой уж он есть. Послушай, Лёва, а у тебя нет стихов менее философских и повеселее? Мы сегодня с Ольгой такое дело провернули и поэтому хочется услышать чего-то такого лёгкого и беззаботного.