— Кое-где и больше, чем в два, — не сразу ответил тульпа, проверяя мои догадки.
— Модест Ипполитович, а не хотели бы вы со мной поработать, но чисто по своей специальности. С вас рекомендации по культурам и почве, а уж как они будут выполнятся, то моя забота. А что жалованья касается, то я готов предложить вам в полтора раза больше, чем вы на государственной службе получали, но при условии столь же полных и понятных отчётов, как тот, с которым я ознакомился, — поспешил я расстаться с агрономом, человеком безусловно мне нужным и полезным, но в этот момент времени, далеко не главным.
Запах сверхприбылей всегда меня манил своей едва ощутимой ноткой пряной остроты, но я её очень тонко чувствовал. Иначе бы я в прошлой жизни не стал олигархом.
Я порой в такие рискованные инвестиции очень крупно вкладывался, что мои знакомые по гольф — клубу лишь вслед мне у виска крутили. Зато потом их кислые рожи долго радовали мне душу. Признаюсь — я эти фотографии коллекционировал, но никогда никому не показывал, кроме своего друга Магната. Он был на моей волне и прекрасно понимал, что и кто, и какие фирмы стоят за той или иной недовольной рожей. Так что лишь его я мог позвать в ценители своей коллекции.
Глава 17
Накануне, расставаясь с казачком у моего дома, мы договорились закончить осмотр поместья его барина на следующий день. В принципе, и того, что я уже нашёл для помещика с головой хватит и еще останется, но я хотел бы проверить всё досконально. Тем более, что есть возможность на халяву увеличить и клиентскую базу, и продажи перлов, пусть даже с дисконтом. Казачку велел ничего барину не говорить, мол, не понятно пока ничего. Ну, а ближе к обеду второго дня тот сам к нам приехал.
С помещиком Кононовым мы встретились буквально перед воротами его усадьбы. Не утерпел, любопытный. Пользуясь хорошей погодой, решил на коляске до своего имения прокатиться. И очень кстати.
— Павел Силантьевич, вы решили к нам присоединиться? — подъехал я к его коляске на Орлике, с которым у нас нашлось полное взаимопонимание.
— Не смог дома усидеть. Да и что там делать в такую погоду, — не стал скрывать помещик своего любопытства.
— Тогда признавайтесь — что вы про лечебный перл надумали? Нашёл я у вас подходящий колодец. Почти рядом. Если желаете — и полчаса не пройдёт, как вы станете обладателем весьма неплохого перла, который будет даже получше того, что у меня для Петра Абрамовича вышел. И недели не пройдёт, как результат очевиден станет. Про все болячки забудете! — одобрительно похлопал я по шее Орлика, который прядая ушами, спокойно стоял рядом с коляской, лишь изредка пофыркивая.
— Я вижу, нашли вы с моим любимчиком взаимопонимание, — оценил Кононов поведение рысака с каким-то ревнивым сожалением.
— Ещё как нашли. Даже купить его готов немедля, если цену справедливую назовёте, — давно уже подстроился я под местную речь, стараясь не перебарщивать со слишком уж старинными оборотами, что мне, как столичному жителю, было вполне простительно.
— Даже пятьсот рублей серебром не пожалеете? — вопросительно прищурился помещик.
Хех. В пятьдесят раз дороже, чем за справную крестьянскую лошадку? Я уж хотел было возмутиться, но после короткой проповеди от тульпы, передумал. Иногда Виктор Иванович умеет быть крайне убедительным. Если рассматривать Орлика, как инвестицию, то уже года через три-четыре рысак себя полностью окупит. Конь в самом расцвете сил. Только успевай к нему приличных лошадок на случку водить, а уж он не подведёт.
Дончаки не дончаки, а справные жеребятки могут выйти, если кобылок с умом подобрать.
— Не вопрос. Считайте, что со стоимости перла я вам две тысячи ассигнациями готов списать. Но тогда и в договоре мы с вами пропишем не пятнадцать, а тринадцать тысяч.
Вот оно, наше крохоборство. Не любим мы, русские, налоги платить. Собственно, зачастую по делу, так как порой видим, как бездарно эти деньги разбазариваются, а то и вовсе разворовываются.
Понятно, что Императрице я лишнего пошлю, а казне и отчислений от официальной части договора достаточно. А что коня касается, так мы с Кононовым сговорились, что он подарил мне его на радостях. К счастью, чиновники этого времени ещё не додумались подарки налогами облагать.
Так что вернулся я в Псков уже на собственном жеребце, и даже круг дал по своему огромному двору, чтобы все кто успел, сумели полюбоваться и посмотреть на стати рысака.
Судя по лицам, прилипшим к окнам, мою проездку успели оценить по достоинству.
— Григорий, Орлика я купил, — спрыгнув с коня, бросил я поводья подбежавшему кучеру, — Обихаживай его, как своих красавчиков.