Проезжая по улицам Велье я изначально посчитал, что это особняк какого-то купца, но не угадал.
Удельный голова Ксенофонт Никитич Бугров встретил нас со всем почтением и проводил в зал, где на некоем подобии помоста стояло три стула и стол, накрытый богато вышитой скатертью. Меня он усадил посередине, сам сел справа, а Селивёрстов устроился слева от меня.
В небольшом зале, на четырёх длинных скамейках поставленных в два ряда, сидели мужики, судя по всему, приодетые по случаю знакомства. При моём появлении они привстали, изобразив нечто вроде приветствия, но шеи не гнули, видимо решив сразу себя показать.
— Значица вот такие дела, мужики, — остался Бугров на ногах, когда мы с Селивёрстовым сели, — Князь Александр Сергеевич Ганнибал-Пушкин купил нашу Велейскую волость, и теперь это его земли со всеми людишками, что здесь проживают. Собрались мы, чтобы познакомиться и друг друга послушать.
После краткого вступления голова сел на своё место, всем своим видом показывая, как же он огорчён таким поворотом дел.
Что могу сказать — тот ещё хитрован.
Но я тоже подготовился. Из своей рации я вынул перл, отвечающий за связь и оставил лишь тот, который работает на звук. Потренировался немного, вроде неплохо вышло, не мегафон, конечно, но горло драть не придётся. Так что активировав перл я начал говорить спокойно, ничуть не повышая голос, и даже не подумав вставать.
— Раз голова меня уже представил, то повторяться не стану. Думаю, деда моего — князя Петра Абрамовича Ганнибала многие из вас знают, его имение Петровское от Велье не так далеко находится, чтобы вы про него не слышали.
— Давно ли он князем стал? Вроде же не был? — спросил кто-то из старост со второго ряда.
— Не так давно. Просто прошение на титул, поданное ещё Арапом Петра Великого, отчего-то затерялось у чиновников и нам потребовалось совершить знатное деяние, чтобы про него вспомнили. Какое именно, сейчас говорить не могу, но к весне вы сами всё из газет узнаете. Обязательно про то напишут. Теперь, что касается покупки Велейской волости. На самом деле она мне пожалована отдельным указом самого Императора Александра Первого. Могу честно сказать, я долгое время раздумывал, нужно ли мне такое счастье, как вы и эти земли. Даже подписывать изначально ничего не стал, что многие при дворе за дерзость восприняли. А всё дело в том, что мне были не только земли и крестьяне пожалованы, но и ваш долг перед государственной казной, который мне за вас и предстоит выплачивать ещё пять лет. Это всем понятно? — решил я задать вопрос залу, так как видел, что несколько горячих голов уже заёрзали в нетерпении, — Кто спросить хочет, сначала руку поднимайте, — заранее обеспокоился я тем, чтобы избежать общего гвалта.
Не удалось. Руку только один поднял, а остальные с мест загалдели.
— Вот ты вопрос задай, а остальные, пока не научатся руки поднимать, пусть лучше молчат! — прикрикнул я на крестьян, чуть добавив громкость голоса.
Сработало. Замолчали.
— Никаких долгов мы за собой не знаем! Лжа всё это! — поднялся изрядно заросший мужик, на которого я указал, отчаянно мнущий в руках свою шапку.
— Велейская волость не только не принесла казне прибыли, в расчёте на которую вам полотняную фабрику построили и плугами — боронами наилучшими снабдили, но и убыток большой нанесла. Двести одну тысячу вы казне задолжали! Оттого и сердит на вас государь!
— Неправда! — раздался выкрик из второго ряда.
— Ксенофонт Никитич, вы же должны знать точную сумму долга? — задал я провокационный вопрос хитровыделанному голове, — Назовите её выборным.
— Кхм, — прокашлялся голова, видимо для того, чтобы его голос звучал так же уверенно и громко, как мой, — Долг за волостью действительно есть и он составляет двести одну тысячу триста двадцать восемь рублей шестьдесят девять копеек.
— Так чтож ты раньше-то молчал, Ксенофонт Никитич! — в сердцах выкрикнул представительный старец, сидящий прямо передо мной, — До какого позора нас довёл! Сам царь — батюшка на нас осерчал и словно батрака — бедоносца в чужие руки отдал!
Эх, как уездного голову-то перекривило… Очень на то похоже, что-то у него не так пошло, как задумано было.
— Если вопросов больше нет ни у кого, — показательно посмотрел я на выборных, не наблюдая леса рук, — То я продолжу. Как крепостные вы мне не интересны. Заканчивайте с урожаем и выплатами в казну, а потом мы размежуем участки и я отправлю большую часть из вас на оброк, но я это лишь так назвал, чтобы понятно было. На самом деле платить вы мне станете за аренду земли.