– И Баба Яга есть?
– Не, чего нет – того нет. Есть, конечно, бабки – травницы. Но «ягой» их назвать язык не поворачивается.
– И как же вы их называете?
– По имени, дети иногда сокращают, если выговорить сложно.
– Дети?
– Ну, мужчины-то редко к ним обращаются, а женщины с детьми – частенько. Иная бабка покруче любого терапевта диагнозы ставит и без всякой «химии» хвори лечит.
– Так уж и «круче»?
– Я сам у такой бабки в детстве лечился. Садишься на лопату деревянную, а она тебя в печку русскую засовывает. А там тепло, горшочки с травами стоят, и ты травками этими дышишь, лечишься. Меня от бронхита за три сеанса излечила, а священник местный всё ходил, дом её святой водой опрыскивал. Потом, видать, надоело и «кляузу» в Минск накатал, чтоб народ уберечь от шарлатанов. Приезжали тут… «доктора кабинетные», реагировали на сигнал сознательных граждан. В общем, запретили ей врачебную практику в целях «недопустимости непоправимых последствий»… и так далее, по списку на трёх листах.
– Извини, я не подумала, что у тебя это такое… личное.
– Да ладно. Кстати, мы подъезжаем.
Из-за поворота показался дом, возле которого на пеньке сидела пожилая женщина, перебиравшая крыжовник. Завидев машину, она привстала, закрываясь от солнца рукой. С интересом рассматривая подходивших гостей, женщина вытерла руки о передник:
– Данилка, никак ты в гости сподобился? И не один! Представишь меня своей спутнице?
– Здравствуйте, баба Лиза. Анастасия Белова – журналистка из Москвы.
– Журналистка?! Ну, пойдёмте под навес, чайком угощу.
Устроившись за столом и потягивая ароматный чай, Настя с удивлением наблюдала, с каким уважением Данила относится к Елизавете Аркадьевне. Натаскав дров к летней плите, поправил плетень, а потом, взяв колун, отправился к куче чурок. Чуть-чуть было не- уютно, что на неё не обращают никакого внимания, но девушка терпела. Первый самостоятельный выезд по заданию редакции хотелось провести безупречно. Поймав на себе изучающий взгляд женщины, Настя улыбнулась, судорожно пытаясь сообразить, с чего начать разговор. Елизавета Аркадьевна понимающе качнула головой:
– Вы, девонька, не стесняйтесь. У нас тут всё по-простому, потому и спрашивайте без хитрости. А на Даньку внимания не обращайте, он тут гость частый, сам разберётся, чем заняться.
– Да растерялась я, не знаю с чего начать.
– Так с самого начала и начните, а я вас поддержу. Не просто же вы в болота наши аж из столицы добрались. Вот с причины интереса к этим местам и начните.
– А можно я, – Настя достала диктофон, – включу запись разговора. Вам не помешает?
– Ну, коль на память девичью не надеешься, то пользуйся своим аппаратом.
Щёлкнув кнопкой записи, Настя начала:
– В редакцию нашей газеты пришёл запрос из Канады помочь в поисках родственника, пропавшего в июне одна тысяча девятьсот сорок первого года в Белоруссии. Последнее упоминание о профессоре Василькове Аркадии Львовиче – это отметка регистрации командировочного листа в городе Кобрин и выдача проездного талона на поезд до Могилёва. Недалеко от Гирска пассажирский поезд попал под авианалёт немцев и далее судьба Аркадия Львовича неизвестна.
– А вам что за интерес в его поиске?
– В нашей газете есть рубрика «Линия судьбы», в которой мы помогаем отыскать родственников, разделённых… определёнными историческими моментами нашей страны. При запросе на Василькова в архивы Белоруссии нашлось упоминание об этом человеке в городе Гирск. В показаниях группы мужчин, жителей деревни Заболотье, встречается его имя, как одного из спасшихся пассажиров разбомблённого пассажирского поезда. Выйдя из зоны оккупации в расположение наших частей, они были опрошены сотрудником НКВД, который написал рапорт по их показаниям. Все они были приписаны в пехоту, где и сгинули в одном из окружений. Вы единственный оставшийся в живых очевидец тех событий, так как о других жителях Заболотья ничего не известно. Есть мнение, что оставшийся народ, женщин и детей, угнали в Германию, и там их следы потерялись. Может, не захотели возвращаться или ещё какие причины, об этом не известно.
Обтирая руки тряпкой, подошел Данила и, зачерпнув из ведра воды, напился:
– Справился я, баба Лиза. Чего ещё не в порядке, давай, налажу, а то не скоро приеду теперь.