— Я не думаю, что они ее скрывают, — ответила она. — Они просто ведут свои дела частным образом. Многие поселения замешаны в работорговле, но многие — нет.
— Тогда пойдем познакомимся с теми, кто замешан, — ответил, сжав рукоять меча в ножнах.
Мы быстро переоделись в то, что я называл нашей «профессиональной» одеждой — отглаженную рубашку и пиджак, которые девушки купили мне в Бухте Буеграда, а также обтягивающие, смертоносные платья, которые они носили сами — обтягивающие в нужных местах и смертоносные благодаря оружию, пристегнутому к их телам на случай, если что-то пойдет не так.
Богдан и Данила были одеты в свои огромные костюмы, их не менее огромные боевые топоры крепились к ножнам на их спинах. Братьям было строго приказано не доставать оружие, если мы не ввяжемся в драку, что,
Как и в ситуации с солнцепоклонниками, это была крайняя мера. Меч я тоже держал в ножнах у пояса. Такое оружие полагалось держать на виду в знак уверенности, но не применять.
Я ничего не скрывал, кроме того факта, что планировал построить королевство.
Мы двинулись по потайной лесной тропе. Спускалась ночь, неся с собой давящую тьму, которую едва сдерживали факелы в наших руках.
Вскоре, однако, впереди показался новый рой огней. Это и было Торжище Невольников.
Мы обменялись взглядами и кивками прямо перед тем, как выйти в заброшенную деревню. Приземистые, полуразрушенные строения окружали небольшую открытую площадку, которая, вероятно, когда-то была уютной, но это время давно прошло.
Это была центральная площадь с большой круглой платформой в центре, опущенной на пару метров по сравнению с окружающей землей.
И вокруг площади группами толпились те, кого я ненавидел больше всего — работорговцы.
Присутствовало три группы. Слева от нас стояла группа кентавров с копьями, всего восемь особей. Они присматривали за тремя повозками без деревянных стен, но с решетчатыми клетками, в которых находился их товар.
Сквозь прутья виднелись движущиеся силуэты их пленников, но нельзя было разобрать, кто или что это были. Железные решетки, державшие их в заточении, были такими толстыми и массивными, что я ни черта не мог разглядеть.
Вторая группа состояла из отряда гоблинов, расположившихся прямо впереди. У них было две повозки, одна большая и одна маленькая. Большая была окутана тьмой, и в основном она была тихой, но в меньшей находилась одна фигура. Только она и издавала звуки.
— Да будет вам известно, я играла для королей, для королей, говорю вам!
— Заткнись нахрен, крестьянка. Нет в этой земле никаких королей. Тебе что, лет триста, что ли?
— Э-э… Да! Я мстительный дух, и если вы меня освободите, я подумаю, не проявить ли милосердие к вам и вашему племени.
— А как насчет того, чтобы ты помалкивала, или я вырежу тебе язык?
Ответа не последовало. Ясно, что там был кто-то, с кем они не ладили, но рабы никогда и не ладили со своими хозяевами, по определению.
Третья группа была такой, какой я еще никогда не видел: невероятно волосатые люди, закутанные в плохо сидящую одежду.
— А это что еще за йети? — подумал я вслух.
— Мало одежды даже в эту слегка прохладную погоду, и хорошо опушенные, — тихо сказал Кузьма. — Вероятно, Горцы с дальнего севера. Для них такая погода покажется теплой.
В отличие от двух других групп, у Горцев повозки были пусты. Они пришли сюда покупать, а не продавать, как и мы.
Все группы время от времени поворачивались, чтобы посмотреть на нас. К счастью, неловкого молчания, когда все прекращают свои дела и одновременно оборачиваются в нашу сторону, не возникло.
Но был еще один гость, который должен был к нам присоединиться.
— Прошу прощения.
Я так отвлекся на вид Торжища Невольников, что едва не пропустил приближение следующей группы позади нас.
Позади шла хорошо одетая группа из четырех серокожих стражников, ведущих караван из трех повозок. Они были гуманоидного вида и носили рапиры у пояса в серебряных ножнах. Все были мужчинами с невероятно изможденными и острыми чертами лица, одетые в элегантные, облегающие костюмы еще более темного оттенка серого, чем их кожа.
— Успокойся, Лютый, — раздался из-за них хорошо поставленный голос. — Мы не ругаемся на тех, чьи руки не в кандалах.
Я подумал, что эти ребята просто члены другого племени, готовые выгрузить свой товар, но, посмотрев мимо них на первую повозку, понял, что она вовсе не зарешечена. Дерево было покрыто лаком и ухожено, а бархатные шторы закрывали проем спереди.