То, что увидел, заставило схватиться за меч.
В центре круглого зала стоял я.
Не похожий. Не напоминающий. Я собственной персоной, вплоть до каждой царапины. Тот же рост, те же плечи, те же шрамы. Даже одежда выглядела абсолютно так же: потертые штаны, которые Стефания недавно латала, и сапоги с характерной потертостью на левом носке.
На боку висел меч, который был точной копией моего. Я сразу узнал знакомые царапины на рукояти. Все совпадало до мельчайших деталей.
Только глаза были не мои.
В них плескалась та самая усмешка хищника, который знает, что добыча уже в ловушке. Насмешка, которую я обычно адресовал врагам.
Я стоял и пялился на себя со стороны. Хреновое ощущение, честно говоря. Будто смотришь в зеркало, которое отражает не то, как выглядишь, а кто ты есть на самом деле.
Копия медленно улыбнулась. Эту улыбку я хорошо знал — именно так я встречал противников перед тем, как пустить в ход меч. Но видеть ее направленную против себя…
— Наконец-то, — произнес двойник моим голосом, и с какой-то гадкой интонацией. — Великий освободитель соизволил явиться.
Он шагнул вперед. Движения мои, но в каждом жесте что-то чужое.
— Скажи, князь, — продолжил копия, — сколько еще людей ты принесешь в жертву своим амбициям?
Рука сама собой легла на рукоять меча, но я не мог заставить себя выхватить клинок. Что-то в этом взгляде останавливало.
— Кто ты? — спросил я, хотя ответ уже знал.
— Твоя лучшая версия, — двойник начал кружить вокруг. — Если бы ты не врал себе каждый день о своих мотивах.
Я поворачивался следом, не давая зайти за спину. Но контроль был у него.
— Решил, что твоя жизнь важнее их жизней? Что без великого князя Василия они пропадут. Что только ты спасешь мир от несправедливости.
— Врешь!
— Да? — двойник наклонил голову — мой жест при раздумьях. — Тогда почему послал Забаву против работорговцев? Она могла сдохнуть.
— Она лучший воин…
— Потому что знал: если отправишь другого, а он погибнет, тебе будет невыносимо с этим жить. А Забава — жена. Ее смерть станет личной трагедией, а не просто потерей бойца. И ты сможешь сказать себе: «Я рискнул самым дорогим». Звучит красиво, правда?
Внутри будто что-то скрутило. Ну конечно, в этом была доля правды. Та самая, которую я старался не замечать.
— Заткнись, — выхватил меч.
Бросился на двойника с рубящим ударом. Такой силы хватило бы разрубить человека пополам. Но копия отбила атаку небрежным движением запястья.
— Предсказуемо, — сказал без напряжения. — Ты всегда ставишь себя в центр событий.
Атаковал снова. Серия ударов, финты, попытки зайти сбоку. Бесполезно. Копия парировала не напрягаясь, будто знала каждый мой ход заранее.
— Забава против работорговцев, — продолжал между ударами спокойным тоном. — Таисия за артефактами. Твои жены постоянно рискуют.
Удар в голову — блок. Выпад — уход. Подсечка — прыжок.
— И каждый раз говоришь: «Это необходимо». А думаешь: «Без меня все пропадут». Сколько раз извинился перед ними? Сколько раз сказал: «Прости, что втягиваю»?
Я отступил, тяжело дыша. Сердце колотилось как бешеное. А копия стояла расслабленно, даже не вспотев.
— Устал? — поинтересовался он с издевкой. — А мы только начали.
Раз прямой бой не катит… Что ж. Я достал магический камень, сжал в ладони.
— Инфернум!
Огненный шар полетел в копию, но тот поднял руку.
Пламя разбилось о невидимую стену.
— Преграда, — произнес он таким тоном, будто погоду комментировал. Затем уже из его ладони вырвались огненные шары — втрое мощнее моего.
Едва успел откатиться. Где стоял секунду назад, пол взорвался воронкой. Осколки полоснули по лицу.
Теперь в ход пошли и меч, и кинжал. Два клинка работали в связке, не давая противнику передышки. Но копия отбивала каждый удар — иногда одним движением, иногда работая сразу двумя клинками, словно он читал мои мысли.
— Но самое интересное, — говорил двойник, даже не сбиваясь с дыхания от интенсивного боя, — что все они искренне думают, что ты их любишь. И самое страшное — ты сам в это веришь.
В какой-то момент он перешел в атаку. Удар следовал за ударом с нечеловеческой скоростью и точностью. Я только отбивался, отступая к стене зала. Каждое движение копии было идеальным — ни одного лишнего жеста, ни грамма потраченной зря энергии.
— Ты наслаждаешься властью, князь, — говорил двойник, и в его голосе появились новые нотки. Не злость, не презрение — что-то похожее на жалость. — Когда они склоняют перед тобой головы. Когда висят на каждом твоем слове, словно это истина в последней инстанции. Когда готовы умереть по твоему приказу — в эти моменты ты чувствуешь себя богом.