Метр за метром. Виток за витком. Пальцы саднили, в предплечьях стреляла боль от перенапряжения.
Первые лучи солнца коснулись вершины центрального столба. Я сделал последнее усилие и подтянулся на Трон Таласо. Рухнул на каменную площадку, задыхаясь от усталости.
На северо-востоке, в сторону Поселения Волот, поднимался черный столб дыма. Слишком густой и темный для обычного пожара.
Гаврила, если кто-то из моих пострадал, я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя и твою империю. Как только последний луч солнца коснулся камня, руны под моими ногами вспыхнули ослепительным светом, и земля ушла из-под ног. Портал!
Падение длилось вечность — или мгновение, невозможно было сказать. Время потеряло всякий смысл. А затем яркий свет ударил в глаза так резко, что пришлось зажмуриться и прикрыть лицо рукой.
Когда зрение привыкло, я понял место куда я попал это какая-то пещера, причём не обычная.
Огромное подземное святилище раскинулось передо мной. Потолок уходил так высоко, что взгляд терялся в густых тенях. Древние руны покрывали стены, их холодное голубое свечение пульсировало в ритме сердцебиения. В воздухе висел запах камня и металла. Здесь веками ковали сталь, это чувствовалось в каждом вдохе.
Черный каменный храм высился в центре зала. Никаких руин или следов разрушения. Сооружение выглядело так, будто его возвели вчера. Золотые узоры украшали свод, который держался на массивных колоннах. Священная сила исходила от храма волнами. Сердце забилось чаще. Что-то древнее и могущественное ждало меня там.
Десятки каменных дварфов замерли перед входом в вечном безмолвии.
Я приблизился медленно, изучая каждую фигуру. Невероятное мастерство проявлялось в каждой черте высеченных лиц. Каменные стражи стояли кольцом, сжимая молоты, кирки и кузнечные инструменты.
Суровые лица выражали не жестокость, а глубокую печаль. Их каменные взгляды пронизывали насквозь. В них читалось немое предупреждение.
Ученики Дарена. Вот кто это был. Те самые дварфы, что ушли с мастером искать Полий и пропали без вести.
Теперь все встало на свои места. Смерть не забрала их. Они стали частью испытания, добровольными стражами священного места. Вечная жертва ради защиты тайны.
В центре стояла статуя дварфа в кузнечном фартуке, с бородой до пояса и усталым лицом. Он протягивал вперед мощные ладони — будто предлагал что-то взять или ждал жертвы. Детализация поражала: в камне читалась и мудрость, и тяжесть прожитых веков.
Дарен.
За моей спиной что-то глухо хлопнуло. Обернулся — проход исчез. Стена, словно никакого выхода здесь никогда не было.
— Добро пожаловать на третье испытание, Разрушитель.
Голос звучал отовсюду и ниоткуда. Древний, как сами камни. В нем слышался скрип веков и звон кузнечного молота, мудрость эпох и… грусть. Глубокая, безграничная грусть.
— Испытание Разума. Покажи, достоин ли ты нести бремя Полия.
Мир вокруг начал расплываться. Стены храма становились прозрачными, словно туман. Реальность дрогнула, как поверхность воды от брошенного камня.
И я увидел…
Полесье. Но не то, что знал.
Города с высокими башнями из белого камня устремлялись к небу. Широкие дороги, мощенные светлым булыжником, соединяли поселения. Корабли с белыми парусами неторопливо скользили по рекам, везя не рабов, а товары. Мирные фермы, где работали люди всех рас бок о бок.
Сын Тихомира и Росьяны, маленький Данила, играл на улице. Его смех звенел в воздухе, как колокольчики. Рынки были полны товаров, а не невольников. Везде царили мир, процветание, справедливость.
Мое Полесье. Такое, каким я мечтал его сделать.
В груди разлилось тепло. Это было прекрасно. Это было…
Но видение начало изменяться.
Небо потемнело. Города загорелись. Армии сходились в смертельной схватке, и земля под ними становилась красной от крови. Тысячи людей в кандалах шли по дорогам, ведомые новыми хозяевами. Все было хуже, чем сейчас. В сотни раз хуже.
Я стою на вершине холма. Вокруг валяются тела — враги вперемешку с друзьями. Меч сжимается в руке, весь в крови.
Улыбаюсь так, будто только что выиграл главный приз на безумной лотерее. Глаза горят, будто мне кто-то влил вены литр чистого безумия. Передо мной Забава, на коленях, вся дрожит. Она посмела усомниться в моём приказе.
Я даже не моргнул, когда велел ее казнить.
— Нет! — вырвалось у меня.
Видения рассыпались, как разбитое зеркало. Я упал на колени посреди храма, тяжело дыша. Ладони дрожали. Во рту стоял горький привкус, а в голове эхом отдавались крики умирающих из видения.