Защитное поле Крушителя пульсировало вокруг меня невидимым куполом.
Я пошел к воротам, не таясь. Спокойно, шаг за шагом. Пусть видят. Пусть понимают, что их ждет. Под сапогами хрустела пыль от разлетевшихся стрел и утоптанный снег. Оставшиеся лучники опомнились и снова открыли огонь. Один залп. Второй. Все впустую.
Путь мне преградил Лютый. Он встал точно между мной и воротами, обнажив рапиру. Его клинок засветился зеленоватым магическим светом.
— Выжил? — спросил он, принимая боевую стойку. — Гаврила дорого заплатит за твою голову.
— Попробуй.
Лютый шагнул вперед и нанес точный удар прямо в сердце. Я ответил простым взмахом Крушителя навстречу его клинку.
Зачарованная рапира развалилась пополам с жалким звоном. Зеленоватое свечение клинка погасло, словно задутая свеча. Лютый уставился на обломок рукояти.
— Что… как это возможно… — в глазах темного эльфа застыли боль и недоверие, зрачки расширились, а губы приоткрылись в немом вопросе.
Второй мой удар разрубил его от левого плеча до правого бедра. Тело Лютого на мгновение повисло в воздухе, а затем взорвалось облаком синей пыли.
Основная штурмовая группа у ворот замерла на секунду, глядя на развеивающуюся пыль, что когда-то была их командиром. Кто-то выматерился. Другой закричал что-то про месть. С диким боевым кличем сумеречники бросились на меня, размахивая мечами и топорами. Двадцать разъяренных воинов, готовых растерзать убийцу своего лидера.
Интуитивно, словно делал это тысячу раз я вонзил Крушитель острием в землю.
Синяя волна силы вырвалась из точки удара меча о землю и понеслась во все стороны с невероятной скоростью.
Снег исчез, почва раскололась паутиной трещин.
Сумеречники в радиусе тридцати метров взлетели в воздух вверх, подброшенные невидимой силой, после чего рухнули вниз беспомощными куклами.
На стенах частокола показались знакомые фигуры. Забава сжимала ятаганы, её левое плечо было обмотано пропитанной кровью повязкой. Лара держала лук наготове, хотя в колчане осталось всего несколько стрел. Железняк тяжело привалился к щиту, пытаясь отдышаться. На северной башне стоял незнакомый мне лучник.
Все взирали на меня с потрясением, в их глазах читались надежда и огромное облегчение.
Выжившие сумеречники, очнувшись от оглушения, обратились в бегство. Один из их командиров достал кристалл-коммуникатор и стал быстро докладывать кому-то о происшедшем.
Уже убегая, командир среднего звена крикнул:
— Мы еще вернемся, Князь. Господин Гаврила никогда не прощает обид.
Тяжелые створки ворот открылись со знакомым скрипом. Первым ко мне выбежал Кузьма. Домовой выглядел измученным: глубокие морщины прорезали лицо, коричневая кожа приобрела нездоровый серый оттенок, глаза запали.
— Князь! — он запыхался, словно пробежал несколько километров. — Слава всем богам, ты вернулся! Осада идет уже третий день.
Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Получается меня не было три или даже пять дней? Тошнота подкатила к горлу от того, сколько времени я потерял проходя испытания.
— Кузьма, собери всех раненых в доме Юлия. Немедленно. Он рванул выполнять приказ, а я обнял своих жён, что кинулись мне на встречу.
— Живой!!!
Лазарет встретил меня запахом крови, пота и боли. Стефания склонилась над раненым тигролюдом, зашивая глубокую рану на его боку. Руки ее дрожали от усталости, лицо было бледным, с темными кругами под глазами. Платье, когда-то белое, теперь покрывали бурые пятна засохшей крови.
Юлий перебинтовывал голову молодому лешаку резкими, нервными движениями. По всему помещению на импровизированных постелях из одеял и соломы лежали мои бойцы. Некоторые стонали, другие дышали тихо и неподвижно.
Я начал считать. Двадцать три раненых. Дьявол.
Молодая тигролюдка с забинтованной рукой. Дварф со сломанными ребрами. Старый лешак с прострелянным плечом. Среди них были и незнакомые лица — новые поселенцы, которых я не успел толком узнать. Каждый из них пострадал, защищая наш дом.
Дай, сказал я Стефании, протягивая руку.
Она удивленно посмотрела на меня.
К самым тяжело раненым подошел с Крушителем в руке. Остались те, кто уже балансировал на грани. Один лежал, истекая кровью, другой хрипел, хватая ртом воздух, словно рыба на суше. Рукоять меча коснулась плеча ближайшего.
Синий свет вспыхнул мягким пульсом, и что-то теплое, живое, словно поток воды, хлынуло через клинок. Глубокие разрывы плоти начали сходиться, будто сами собой, а темные пятна крови на бинтах перестали расползаться.