— Если я не ошибаюсь, — сказал Себа, — именно ты придумал план с пауками и помог нам перейти в наступление.
— Спасибо, что напомнил, — с горечью отозвался я и снова замолчал.
— Не надо принимать все так близко к сердцу, — повторил Себа. — Мы привыкли к схваткам. Так мы зарабатываем себе славу и почет. Кому-нибудь со стороны может показаться, что мы просто варвары, но на самом деле мы хотим одного: справедливости. Вампирцы готовились напасть на нас. Либо они убили бы нас, либо мы их. И тебе это известно не хуже других — ты ведь видел, как они прикончили Гэвнера Перла.
— Да, знаю, — вздохнул я. — И не говорю, что они этого не заслужили. Но зачем они устроили здесь засаду? Зачем пришли сюда?
Себа пожал плечами:
— Наверняка ответы на эти вопросы появятся после того, как допросят пленных.
— Ты хотел сказать: после пытки пленных, — фыркнул я.
— Называй это как хочешь, — сурово отозвался он.
— Ладно, — сказал я. — Под пытками они, может быть, и скажут, что напали на нас для того, чтобы стереть наш клан с лица земли и завладеть Горой. И тогда все будет в порядке. Мы будем безумно гордиться тем, что выиграли битву, и радостно похлопывать друг друга по спине. Но что, если они не поэтому хотели напасть на нас? Что, если у них была какая-то другая причина?
— Например? — спросил Себа.
— Понятия не имею. Я не знаю, о чем думают вампирцы и почему они поступают так, а не иначе. Но все дело в том, что и ты, и другие вампиры тоже не знают. Ведь все ужасно удивились, узнав о вампирцах, скрывающихся в Горе, разве не так?
— Да, мы этого не ожидали, — согласился Себа. — Вампирцы еще никогда не нападали на нас так открыто. Даже отколовшись от нас, они думали только о том, как бы устроить собственную жизнь, а не отравить нашу.
— Тогда почему они пришли сюда? — снова спросил я. — Ты знаешь ответ?
— Нет, — сказал Себа.
— Вот видишь! — воскликнул я. — Не знаешь, сам я тоже не знаю, и даже Князья не знают. — Я сел на колени и встретился с ним взглядом. — А тебе не кажется, что надо было спросить у них? Мы набросились и уничтожили их, и за все время битвы ни один из нас не остановился и не подумал о том, почему они здесь. Мы вели себя как дикие звери.
— У нас не было времени спрашивать, — возразил Себа, но я заметил, что от моих слов ему стало не по себе.
— Да, тогда не было, — согласился я. — Но сейчас-то есть. А полгода назад? А год? А десять лет? Курда был единственным, кто общался с вампирцами и пытался их понять. Почему ему никто не помог? Почему никто не предпринял попыток подружиться с ними и предотвратить эту бойню?
— Ты поешь похвалы Курде Смульту? — зло спросил Себа.
— Нет. Курда предал нас. Тому, что он сделал, нет оправдания. Я хочу сказать лишь, что, если бы мы все попытались узнать получше вампирцев, ему не надо было бы нас предавать. Может, мы сами толкнули его на это.
— Ты меня удивляешь, Даррен, — сказал Себа. — Наверное, ты скорее человек, чем вампир. Со временем ты научишься смотреть на мир так же, как мы, и…
— Нет! — воскликнул я, вскакивая на ноги. — Я не хочу смотреть на мир так же, как вы. Вы смотрите неправильно. Я восхищаюсь силой, доблестью и благородством вампиров и тоже хочу стать одним из них. Но я не хочу того, чтобы глупость застила мне глаза, не хочу забывать о разуме, не хочу руководствоваться порывом, а не рассудком, не хочу участвовать в таких кровавых бойнях, как эта, только потому, что мои вожди из-за своей глупой спеси не желают сесть за один стол с вампирцами и наплевать на наши различия.
— А может, нельзя наплевать на наши различия, — заметил Себа.
— Но можно было попытаться. Князья должны были постараться это сделать.
Себа устало покачал головой:
— Может, ты и прав. Я стар и цепляюсь за прошлое. Я помню те времена, когда у вампиров не было выбора, когда действовало негласное правило: либо ты убьешь — либо тебя убьют; борись — или сдавайся. С моей точки зрения, сегодняшняя битва была кровавой и жестокой, но она ничем не отличается от многих других, в которых я принимал участие за долгие века. Однако, говоря так, я признаю, что мир изменился. Может, и нам пора измениться. — Он улыбнулся. — Но кто выведет нас из мрака прошлого? Курда был нашей единственной надеждой. Возможно, ему бы удалось поменять наши взгляды и образ жизни. А теперь, когда он опозорил себя, кто осмелится выступить за новый мир и новые порядки?
— Не знаю, — сказал я. — Но кто-то должен. Если этого не будет, то мы снова и снова будем повторять сегодняшнюю ошибку, пока вампиры не уничтожат всех вампирцев, и наоборот.