Не знаю, что за прелести скрывались за пышными оборками черного платья и туго затянутого корсажа, но покойный князь Борис Миланович Строганов одарил свою избранницу (если, конечно, ее история правдива) истинно по-царски.
Первый документ был чем-то средним между свидетельством о браке и брачным договором моего прошлого мира, оформленный жрицами богини Лады в присутствии семи уважаемых свидетелей, кроме прочего включал в себе список отдарков от щедрого жениха. Вторым документом было завещание, в котором также содержался длинный список недвижимого имущества, включая городски, села, заводы и рудники, которые должны были отойти ребенку или детям князей Строгановых, если таковые родятся, ну и Ванде тоже кое-что отходило. После вдумчивого прочтения завещания становилось понятно, что князь Борис Миланович Строганов всех остальных родных и близких оставил без копейки, если в результате консумации брака у Ванды родиться дитя. Оба документа сияли магическими печатями, а молодая была указано с перечислением всех ее фамилий, начиная с Ухтомской, что делало невозможным вольное толкование личности наследницы.
— Поздравляю, ваша светлость…- подтолкнул я документы в сторону наследницы, не выглядевшей счастливой.
— Я любила Борю! — почти искренне пролепетала Строганова, на что я лицемерно заявил, что уверен, что ее муж в Нави радуется за неё.
Чтобы не сводить дальнейшее общение к слезам по «любимому Боре», я поставил вопрос ребром:
— Ваша светлость, так что привело вас в наш скромный дом? Чем мы можем вам помочь?
Внезапно пришедшие к какой-то близости девки (хотя еще вчера терпеть друг друга не могли) многозначительно переглянулись, после чего Гюлер пожала плечами и заявила:
— В принципе, я не против…
— Дорогая, ты о чем?
— Олег, идеальным для нас было бы, чтобы ты женился на Ванде, но…
Кофе брызнул у меня из носа и заляпал весь стол, хорошо, что документы от себя я отодвинул… Они конечно магически усилены и их не так просто испортить, но было бы неудобно…
Пока меня стучали по спине, пока убирали брызги кофе, я кое как продышался и пришел в себя.
— Ты, о чем, вообще, говоришь?
— Я сказала, что идеальным вариантом для нас было бы, чтобы ты женился на Ванде, но, к сожалению, двухлетний срок траура по любимому мужу… Вас просто не поймут и не примут в обществе…
А через два года что? Примут?
— Дорогая, а ты не забыла, что я уже женат? — я ничего не понимал: — Причем, по совпадению, на тебе?
— А ты что, тайный христианин? — в свою очередь удивилась моя жена.
— Да причем тут это? — разозлился я: — Ты сорок минут назад под окошком моим стреляла. Ты думаешь, я не понял твоих намеков? И тут такое изменение настроения? Ты сама не беременна? Гормоны играют?
— Я не знаю, что такое гормоны и с кем они играют… — отчеканила Гюлер: — Но я тебе обещала, после зимнего похода выносить и родить сына, а я своими словами не привыкла разбрасываться. А по поводу Ванды — ты что, так и собираешься годами гонять по степи нищих кочевников? Таким путем великую державу не создашь… Ты должен взять под свое покровительство Ванду с ее, нерождённым пока, сыном, восстановить ее права на все это…
Гюлер округлым жестом обвела документы, все ещё лежащие на столе, после чего продолжила:
— А через два года, когда пройдет срок траура, ты женишься на Ванде, включишь ее земли в свое княжество на правах зависимых территорий, и тогда уже…
— Так, помолчи. — я легонько стукнул кулаком по столу: — Ванда Гамаюновна, что я получу за то, что впишусь в эту историю и смогу вернуть вам ваше семейное имущество?
И начался торг, который шел почти четыре часа, причем, к огорчению бывшей госпожи Ухтомской, она лично, как совокупность женских прелестей, вогнутостей и выгнутостей, на этом ристалище совсем не котировалась, что-то между захудалой деревеньки и заброшенным рудником. Правда, когда я, по окончанию торга, пребывая в хорошем настроении, попытался ухватить княгиню Строганову за попу, то, тут же получил чувствительный толчок в плечо от Гюлер.
— Даже не думай! — погрозила мне пальчиком жена: — Два года не смей в ее сторону даже смотреть, во время траура она должна быть…
— Святее папы римского? — подсказал ей я.
— Хранить память о муже и растить наследника. — отрезала Гюлер: — Иначе ничего не получится.
— Кстати, о наследнике… — вернулся я к деловой части переговоров: — Ванда Гамаюновна, вы же понимаете, что рано или поздно вашего ребенка, если вы его выносите и родите, ожидает проверка на кровное родство с семейством Строгановых? И если есть какие-то сомнения, что он ее пройдет, то еще не поздно все отыграть назад.