— Святослав Авдеевич. — я повернулся в штабс-капитану Коробову: — А почему наш городской глава так недобро на вас смотрит.
— Да у нас тут небольшая замятня вышла. — криво улыбнулся командир стрелкового полка: — Кто-то из мужиков слух пустил, что мы по второму разу пришли налоги и прочее мыто с местных брать, ну они за оружие и взялись, со всех сторон с ружьями и острогами, как тараканы набежали. Ну, мы ее светлость Ванду Гамаюновну в коробочку взяли и к кораблю отступили, а потом пушки развернули и холостым выстрелом пальнули… Эти аборигены и разбежались вновь, как тараканы. Тогда ее светлость сказала, что если они через пять минут не пришлют делегацию из авторитетных людей, без оружия, то ее светлость велит каждые пять минут какое- нибудь строение из пушки разрушать.
После того, как чей-то курятник в щепы разлетелся, эти бороды делегацию прислали, тогда ее светлость, Ванда Гамаюновна им и сказала, что никто второй раз брать налог не будет, так как это не, по правде.
— Так барышня, то есть княгиня и сказала…- поклонился, подкравшийся к нам Фрол: — Светлая владетельница, хотя и юная. Говорит, что налоги — это дело барское, кому и что — они с родственником своим промеж себя разберутся, а работного человека в эти дела вмешивать нельзя…
Да, повторное собирание налогов на Руси может кончиться плохо, князь Игорь Рюрикович, коего возмущенные древляне за такие шалости подвергли казни лютой, соврать не даст. Но, как говорится, есть нюанс.
— Уже повесили?
— Кого повесили? — даже попятился опасливо от меня местный авторитет.
— Зачинщика или зачинщиков, кто людей на бунт подбил…
— Так мы же во всем разобрались…
— Ты охренел что ли, староста? — у ухватил местного муниципала за ворот, намеренно опустив его положение в обществе: — Вы мятеж против законной власти устроили, и ты мне говоришь — разобрались⁈ Да по закону вас положено всех, кто с оружием был, то на каторгу, пожизненно, а кто без оружия — то бить розгами по двести ударов каждому…
— Барин, но ведь ее светлость нас простила! — губы у здоровенного мужика мелко задрожали.
— Она может быть и простила, но вы на моих солдат кинулись, а я вас за это не простил. Я своих солдат, как детей, тетешкаю, они у меня каждый — герой, каких поискать. Да мы, на Юге, и за меньшее города в тонкий блинчик раскатывали и землю солью просыпали, чтобы ничего на этом месте не росло, а всех жителей — в шахты, до скончания времен. Ты этой судьбы для своего городка сейчас добиваешься? Если нет, то беги и через два часа представьте мне того или тех, кто начал первый напраслину на княгиню и моих бойцов возводить. Только не думай какого ни будь убогого блаженного вместо виновников мне передать, я лжу сразу почувствую. Если понял, то или, не теряй времени.
Как оказалось, «кошмарил» я местную власть совсем не зря. Через час мне в ноги, местные мужики, бросили двух, слегка побитых парней, которые, опасливо косясь на злобно пыхтящих земляков, сразу рассказали, что кричать «Караул, баре грабить пришли!» повелел им тот самый управляющий, Савва Никитович Бочкин, который имел сведенья о нашем караване.
Велев вязать подстрекателей, братьев Карасевых, и бросить из в трюм, я задумался. Видимо, наш противник, прознав про наше выдвижение, имеет какой-то план по противодействию нашей операции по восстановлению справедливости. Что в Самарово нас ждет сильный воинский отряд или укрепленная батарея, способная потягаться с моими, «крейсерами», которые слегка, но всё же, бронированы, а значит…
Что бы я сделал на месте своего противника?
А я бы, наверное, мелок пакостя, дабы задержать погоню, собрал бы все ценности, что смог бы подгрести под себя и увел бы все это добро в Обскую губу, для реализации англичанам по любой, самой низкой цене, но с условием, что деньги я получу сам. А получив саквояж денег, я бы подумал — «А зачем мне этот князь, что не ценит меня, великолепного Савву Бочкина, только гоняет и забирает все деньги. А почему бы мне… В общем, я не знаю, что думал на самом деле Савва Бочкин, но вариант, что ушлый господин 'кинет» своего хозяина, и, обналичив все ценности, не уплывет в комфортабельной каюте первого класса в Британию, чтобы там затеряться, так как мир большой — я отбрасывать не мог. Не знаю, насколько сильна у управляющего клятва верности своему господину и роду, но действие ее могло ослабнуть, или шустрик мог заранее позаботится, чтобы снять с себя клятву…
Я не мог допустить, чтобы ценности Ванды Гамаюновны, к которым я уже относился, как к своим, попали в британскую факторию. Только вот, как это сделать? Мои «крейсера», даже если отцепить баржи с войсками, шлепали гребными колесами по воде весьма неторопливо и догнать убегающее судно противника до того, как он доберется до оплота Строгановых на Севере — Самарово.