Лишь бы фрегат не ушел. Но, надеюсь, они не уйдут, пока досконально не выяснят судьбу британских «торговых представителей» и прочих «сетевых маркетологов», а особенно графа. Думаю, что фамилия Уолфиш не из последних на проклятом туманном острове.
Последующие три дня я писал — ваял указы о награждении всех, учавствовавших в бою у британской фактории, и мертвых и живых. Заодно учредил три новые награды, в том числе и за ранение в бою, наподобие американского «Пурпурного сердца» из моего мира.
Фрегат не ушел, остался болтаться в фарватере, держась за пределами досягаемости снарядов из наших старых пушек. Его командир, такой же упертый, как большинство британцев, все эти дни пытался, то белым флагом, то обстрелами, принудить нас к переговорам, но не преуспел. Мой гарнизон лагеря также не терял время — сначала выгребли все ценности из складов и кладовых торговой фактории, перенеся все это добро в безопасное место, а потом перенесли за холм и саму факторию. Оказывается, если все сделать с умом, то никаких сложностей в этом деле нет. Помечай по порядку каждое бревнышко или доску, разбирай и собирай на новом месте. Конечно, стены с боевой галереей и сторожевые башни красиво смотрятся на высоком берегу реки, только любой вооруженный пароход размотает эту красоту с дистанции в несколько верст за парочку часов.
Пушку, кстати, мои речники достали — нашлись несколько добровольцев, что выпив спирта и обмазавшись жиром, рискнули нырнуть в мутные воды и умудриться нащупать станок орудия, закрепить канаты, а дальше было делом техники. Под обстрелом, но экипаж «Аскольда» выволок из глубины орудие, которое сейчас устанавливали рядом с новой факторией, окапывая ее со всех сторон бруствером из камня и палок, так как здесь с бетонами специальных марок туго. Осталось только достать подходящие снаряды, а то, получилась смешная ситуация — у меня есть пушка, а снаряды к ней находятся на борту зловредного фрегата.
Я же сказал, что фрегат не ушел? А потом стало слишком поздно. Организовав процесс, я от скуки, слетал в городок Самарово, и попал с аэроплана на бал. Хотя пьянка, которую организовали местные жители для экипажей скоростных барж, что, с грузом товаров, пришли с далекого и солнечного Юга, назвать балом было сложно. Из дам присутствовала только одна — ее светлость вдовствующая княгиня Строганова Ванда Гамаюновна, других барышень на расстоянии трехсот верст просто не было. Зато местные девки и молодые бабы оказывали лихим речникам, часть из которых еще несколько дней назад считались пилотами аэропланов, горячие знаки внимания, на что даже не реагировали их пьяные мужья, отцы и женихи, которые только бурчали «Сегодня нехай будет, дозволяем».
Немного безудержное веселье испортил я, посоветовав экипажам скоростных судов не особо налегать, потому как 'завтра идем на настоящий абордаж. Кто не будет на пристани на рассвете, Героем не станет.
Не знаю, что стало с десятком человек, которые на рассвете не прибыли к пристани. Пришлось одну баржу Самарово, по причине нехватки членов окидымовые горелки под закопченными трубами, служившие для маскировки, завели свои авиадвигатели и, почти бесшумно, с огромной скоростью ушли на север.
Борт фрегата.
Вахтенные британского фрегата настороженно вглядывались в темноту. Каждый из моряков Норд-Индской британской компании просто мечтал покинуть этот проклятый край, населенный краснокожими и белокожими дикарями. Вчера даже была попытка бунта — экипаж при команде «По работам», строй не покинул, оставшись стоять шеренгами на палубе. Офицеры, вооружившись револьверами, столпились возле надстройки, готовясь к самому худшему. Капитан, прекрасно понимая настроения моряков, пошел на компромисс. Каждого десятого матроса выпороли линьками, потом наказанные получили двойную порцию рома, а капитан, слишком громко, чтобы слышала половина экипажа, сообщил старшему офицеру, что через три дня, если ничего не измениться, фрегат поднимет якоря и уйдет к родным берегам, так как, у них на исходе запас угля и масла для машин.