— Ну а ты, ох бедненькая, это ж надо было вам на нас горемык наткнуться! — Выла хозяйка. — От Лихого никто не уходил еще, и мальчик твой рыжий не вернется. Ой, дура я, и дочку не вернула и жениха твоего сгубила!
— Рэд вернется и приведет Нану. Он сильнее любого разбойника, — заверяла Мария. «Он же атаман в конце концов» — думала она про себя.
— Не-ет, не вернется! Ой горе-то горе!
Мария перебирала пальцами юбку. Она снова и снова заверяла женщину, что все будет хорошо. Но с каждым таким разговором ее уверенность таяла. Она начинала беспокоится за атамана. Конечно их нельзя было назвать даже друзьями. Жених… Марья тихо фыркнула, ну и бред. Но она не могла не волноваться за него.
Мария решила отвлечь женщину готовкой. Нана и Рэд вернутся. Это точно. Но они ведь придут очень голодные, нужно позаботится о хорошем ужине. Ей удалось убедить хозяйку и занять ее стряпней. Слез стало меньше.
— А хлебушек ты печь умеешь? — Шмыгала носом женщина. — Смотри муку сначала надо просеять, возьми-ка вон то сито.
Они ставили тесто в печь, когда услышали приближение стражников. Мария оставила хозяйку в доме и пошла к воротам. Отец девушки бледный как смерть влетел во двор, калитка громко ударилась о забор от его сильного удара. Мужчина в отличие от жены не плакал, а рвался в лес, найти и убить разбойника. Мария представила сколько он наделает шума и решила, что такой помощи Рэд не обрадуется. Крестьянин должен остаться в деревне.
— Дарка! Дарка, ты де? -вопил хозяин. — Я привел их! Мы щас в лес пойдем! Я сам все прочешу, как собака обшарю каждый куст! — Мужик в ярости и панике метался по двору. Небольшой конный отряд остановился за забором и наблюдал.
— Тише, тише! — попыталась успокоить его Мария и чуть не получила кулаком по лбу. Ишь девка командует! Мария ожгла крестьянина таким ледяным взглядом, что он невольно остановился и наконец осмотрел незнакомку.
— Замолчи и отойди в сторону. — приказала Мария, и крестьянин, поклонившись отошел к хате. Стражники слегка склонили головы в знак уважения. Нельзя было не признать в девушке знатную особу, слишком гордая осанка, слишком властный взгляд. Но подчиняться незнакомой дворянке стража, конечно, не собиралась. Командир спешился и требовательно махнул рукой, призывая Марью к объяснениям.
Она рассказала вновь прибывшим о всех утренних событиях. Представилась сама, но ни слова не сказала про Рэда.
— Ох, княже… — хозяйка чуть не упала в обморок, услышав кому жаловалась на жизнь самого утра.
По словам Марии, получалось, что она, по доброте душевной, помогает семье пережить утрату, а вы, храбрые господа, идите-ка на охоту за головой Лихого. Туда, пожалуйста. Командир кивнул и на всякий случай, погрозил пальцем слишком ретивому крестьянину, кричавшему с порога что-то невразумительное с вилами наперевес. Стража отправилась на лесную дорогу как раз вовремя. Солнце уже клонилось к закату. Оставалось ждать.
Когда солнце село, снова начались слезы. Даже трепет перед княжной не имел больше власти для несчастных крестьян. Хозяин, оставив гнев, окончательно предался своему горю.
— Шо я за дурак! Дурень старый! Девчонку в поле одну отправить! Дурень! Шо я Степану скажу завтра? Он же придет за ней, уже все сладили, а ей и нету! Позор-то какой будет…
— Наночка моя, бедная Наночка! — выла хозяйка. — И мальчик же! Мальчика отправила в лес! Ой, ваша светлость, не велите казнить!
Родители теряли надежду на возвращение дочери. А Мария все сильнее боялась, что потеряет Рэда. Но он ведь был не один. С ним была белка. И если бы все кончилось плохо, она бы наверняка уже была здесь. В том, что белка выберется из леса живой Мария ничуть не сомневалась. А потому отсутствие зверька ее успокаивало.
Нана вернулась около полуночи. Она вошла в дом уставшая, но живая и здоровая. И слез стало еще больше. Мать бросилась обнимать дочь. Хозяин стал в ноги кланяться Марии, не преставая голосить. Но Нана пришла одна. Сердце Марии упало в пятки.
Рыжий комочек шерсти, незаметно проскочивший мимо заплаканных хозяев дома, карабкался вверх по Марьиной юбке. Белка! Мария подняла зверька и прижала к груди.
— Не задуши. — пискнула та.
— Рэд?!
— Там, за деревней. Один, говорит, побуду. Марь, с ним что-то не так! Он какой-то странный!