— Зачем тебе судно? У тебя вон норманны есть с их быстроходными дракарами?
— На дракар пушку не поставишь. Негде просто. Да и узковат он.
— Ловкач! — опять засмеялся Один.
— Но всё же. Много разных вещей я могу сделать и не для войны, а для жизни.
Лада посмотрела на сына и на Одина. Оба пожали плечами. А Перун ещё и добавил.
— Решай, матушка, сама. Но раз сказали «А», давай уже скажем «Б». Тем более Ярослав не глупец. Ну а мы приглядим за ним.
Лада кивнула.
— Подойди ко мне, Ярослав.
Я подошёл, смотрел на эту потрясающую женщину восхищённо и снизу вверх. Она улыбнулась. Каждой женщине приятно, когда на неё смотрят восхищенными глазами. Она положила мне на голову свою ладонь. Я почувствовал тепло. Было ощущение, словно я опять маленький в руках у мамы. Потом резко замелькал калейдоскоп образов, как слайды. Я вдруг увидел маму, меня ей передавали, она смотрела на меня счастливыми глазами, лёжа в постели. Приложила меня к груди и я зачмокал, ухватившись ртом за её сосок. Ни чего себе!!! Это я только родился!!! Калейдоском побежал дальше. Вот меня катают на коляске, вот я в штанишках на лямках иду, держась за руку отца. Вот я в садике, в школе…
Очнулся от смеха. Оглянулся вокруг. Мстилава, Боян, нурманы, кмети, волхв, так и продолжают стоять, застыв на месте. Я сижу на заднице.
— Ярослав, чего землю задом греешь? Вставай. — Проговорила богиня-мать. — ты получил, то, что хотел. Теперь вводи запрос в свой поисковик. — Она засмеялась. Её поддержали двое богов-мужчин. Я поднялся. И задал ещё вопрос:
— Матушка, ещё вопрос можно? Просто вопрос.
— Малому палец в рот не клади, по плечо откусит. — Хмыкнул одноглазый.
— Скажи, вот придут христиане и вы исчезните? А они ведь придут.
— С чего ты так решил? Пусть приходят. Это ничего не изменит. Вместо идолов наших, будут иконы наши. Вот и всё. Ты думаешь, что можно изменить мироздание снеся одних идолов и поставив других? Ошибаешься. Мироздание далеко не такое, каким вы его себе представляете. Даже больше скажу, то, что вы знаете о мироздании в 21 веке, это всего лишь маленькая песчинка по отношению к целому океану песчинок, вам пока неизвестного, не познанного и неведомого. Понял мой мальчик. Так что ничего такого не случится, Ярослав. У тебя всё?
— Да матушка Лада. Теперь всё.
Богиня посмотрела на Одина и Перуна.
— Ну так на кого ставите, мальчики?
— А Сварог участвует? — Спросил Один.
— Конечно. Ему очень интересно, чем всё закончится.
До чего они договорились в итоге, я не узнал, так как они стали бледнеть и исчезли. Все кто был во дворе и на крыльце отмерли. Мстислава бросилась ко мне со всхлипами и слезами. Я поймал её в объятия. Она разревелась.
— Ну чего ты, солнце моё. Всё закончилось. И чрево твое открыто. Всё будет хорошо, моя Мстиша.
Викинги и вятичи смотрели на меня раскрыв рты и выпучив глаза. У викингов в глазах вспыхнуло восхищение. Как же одну богиню отбуцкал, со второй спокойно разговаривал, как и с двумя богами мужчинами. Не наложил в штаны. Ну, всё, сейчас начнутся разговоры. Взял Мстиславу на руки и понёс в светлицу. Ну его, Карачун этот долбанный.
Глава 8
Второй день пути. Сидя в санях рядом с Ярославом, укутанные мягкостью мехов, переплетали пальцы, нежно поглаживая и рисуя на ладонях причудливые узоры, вдыхая морозный воздух и попивая горячий травяной взвар из термоса Ярослава. Мой любимый, в последние дни перед нашим отъездом был на редкость нежным и заботливым, после произошедшего с богами. Стоя, там на снегу, и не отводя глаз от произошедшего, не в силах пошевелиться, сказать хоть слово, с трепещущем от страха сердцем, ловила каждый шорох, каждый звук. Я никогда не сомневалась, в сказанных ранее словах, но сейчас пред ликами богов, явственно ощущая нависнувшую над нашими головами опасность, как никогда чувствовала грань. Я так не волновалась, даже когда к моему горлу был представлен кинжал, даже когда мой ладо, был на стене среди воинов. Я знала, что он со мной, что он не бросит меня и его ни кто не сможет забрать! А теперь? Разгневанные боги, явившие свой истинный лик, могли сделать всё, что угодно. Впервые я почувствовала нечто большее, чем просто страх потери. Потеря отца и братьев меркла по сравнению, с потерей любимого. Мои внутренности скручивало в чувственный напряжённый ком. Ком готовый в любой момент, взорваться болью или слезами облегчения.
Ещё не до конца осознавая сказанное и произошедшее, выплеснула на него облегчение и отчаяние, накатившее за время их разговора. Лишь спустя пару дней, нежась в объятиях, чувствуя незримую перемену в поведении и отношении ко мне моего любимого. Думала. Мне казалось невозможность родить ребёночка, гложет только меня, оказалось, нет. Ярослав ведь не выказывал особое желание, не попрекал, я ни разу от него не услышала раскаяние, или взять другую женщину, которая сможет подарить ему сына, продлить его род. А тут, после услышанного и сделанного богиней Фрейей мой муж изменился. Он любил меня так неистово, отчаянно, желая добраться до самой души. Все ночи, проводя в объятиях друг друга, сливаясь воедино, покрывая моё лицо поцелуями, с каким-то трепетом и желанием. Он надеялся, ждал! Он хотел дитя, подаренного мной! Хотел, лишь сейчас после неистовых ночей проводимых вместе, когда до упоения и потери себя целуешь губы, руки, живот, отдавая всю себя без остатка и принимая его да самых краев.