— Чего раньше молчал?
— Никто не спрашивал.
Пригласительным жестом собираю вокруг свой десяток.
— Слушайте сюда, бойцы! Все, что касается этого боярина немедленно сообщать мне. Увидите или услышите чего с ним связанное — сразу ко мне. Это ясно?
— Зачем? — вопрошает медленный Неждан.
— За шкафом, — говорю. — Надо так.
Глава девятая
Не знал я, что для постройки нескольких лодий нужно столько леса! Чертову уйму стволов, которые предварительно нужно найти, пометить, свалить, подготовить, особым способом сложить и только потом вывезти, чтобы уже на месте начать обработку. В дело годились твердый дуб, податливая липа, универсальная сосна, благородный ясень. Причем заготовка деловой древесины производилась исключительно в зимний период, когда волокна свободны от сока, крепки, сухи и не такие увесистые лишенные листвы. Нанятые где-то Рогволдом мастера-лодейщики сами отбирали годные деревья, сами указывали лесорубам как валить и чистить. Помотался я за ними со своим десятком. Все окружные леса по пояс в снегу излазили, удаляясь от Полоцка на километры, в морозы ночевали в сложенных из веток шалашах при не гаснущих ни ночью ни днем огромных кострах. К функциям охранного толка пристегнулись побочные работы. Хорошо глядеть как другие трудятся, но так и околеть не долго, вот и грелись, помогая махать топорами, ворочать тяжелые комли. Когда хитромудрым мастерам попадалось древо с особым природным изгибом, чем плавнее, тем лучше — не было в тот момент в лесу людей счастливее. Восемь мастеровых собирались вкруг этого, пока еще живого ствола, запрокидывали головы в рысьих шапках, оценивающе щурились, цокали языками. Чудные они, рукодельцы эти, до работы своей как детишки до новогодних конфет жадные.
За полтора месяца лесных скитаний в Полоцке короткими набегами бывали пять раз. Объяснить ездовым с волокушами откуда вытаскивать заготовленный нами лес, самим отдохнуть, восполнить сухой паек, запастись необходимыми припасами. В те разы я всегда ночевал в корчме, прихватывая с собой то Жилу, то Невула, то Праста. В выделенной Диканем каморке мы преспокойно умещались на двух низехоньких топчанах. Благодаря холодам народу на торге и в корчме заметно поубавилось, но пару раз махнуть кулаком все же пришлось, до некоторых шалопаев с первого раза не доходит, в остальном жизнь в заведении протекала без эксцессов.
Десятку Сологуба подфартило чуть больше, им не нужно бродить по дальней округе в поисках пригодного для строительства сложных плавсредств материалов. Елка и сосна для частокола вот они рядышком, за рекой, знай вали да тащи на подол. Там стволов на новый город хватит, не то что на стену.
Однажды по пути заскочили проведать старину Жоха. Хотел я позвать с собой Рыка проветриться, но городской проказник удивил отказом. Мудрый хуторянин держал парня в ежовых рукавицах, приучая к ежедневному оздоровительному труду, выбивал дурь из вихрастой головы. Вдвоем они лазали по деревьям, чистили пчелиные дупла, латали старые и мастерили новые борти из спиленных липовых колод — готовились к весеннему взятку. У Рыка в глазах полнейшее удовлетворение своим нынешним положением, у Жоха — благодарность за подгон работящего помощника. Пришлось мне играть роль "брата" до конца и приглашать как вернемся обоих в корчму отобедать за мой счет. На дорогу Жох насыпал нам мешок очищенных орехов, выдал узелки с сушеными грибами и ягодами для обеспечения разнообразия в питании.
Поразительно, но в лесу, среди белого безмолвия я натурально кайфовал. Работа не в тягость, не тронутая цивилизацией природа, воздух густой как сметана, свежезажареная дичина разной калорийности в обязательном рационе. Нещадно насилуемый проказницей Судьбой, я решил расслабиться и получать удовольствие. В душе и голове образовалась пустота, думать ни о чем не хотелось. Полностью сорваться с якоря мешала цепь из воспоминаний и надежд, что у моих родных-знакомых где-то очень далеко тоже все хорошо. Где-то там, за непроницаемой толщей веков жива мама, Валерка с семьей здравствует, дядя Коля, пацаны из моей бригады… Миша Мохов по прозвищу Рваный топчет упитанными ногами землю-матушку не так далеко, есть еще шанс повидаться.
С окончанием работ на лесоповале дружинные десятки и все мастеровые вернулись в город. Я окончательно осел у Диканя, но почти весь световой день проводил на месте строительства будущего лодейного производства. Ранняя весна утопила подол в грязи и слякоти. Мой путь от корчмы до причалов напоминал труднопролазную полосу препятствий. Чтобы не ходить с мокрыми ногами, я сменил войлочную обувку на кожаные сапоги, поднимая веер брызг, прыгал через мутные ручьи и грязевые лужи как заяц при разливе. Безбожно зябли пальцы, вечерами в корчме я снова облачался в зимний вариант — отогревался, терпеть не могу ложиться спать с холодными ногами.