- Тогда у меня последняя просьба, матушка боярыня.
Любослава слегка нахмурилась.
- Расскажи мне про Шибая.
Веки боярыни дрогнули. Она порывисто отвернула голову с собранными под платком и расшитым повойником косами. Изящные колечки на височных подвесках сыпанули мелодичным звоном. Я почувствовал как тонкие пальцы подхватили мой правый локоть, боярыня сделала шаг в направлении теремного крыльца и сразу же заговорила ровным голосом, будто сказку Тихоньке рассказывала. Мне ничего не оставалось как проследовать заданным Любославой курсом, слегка склонив к ней голову с внимательным ухом, чтобы лучше слышать увлекательную историю средневековой жизни.
На два года младше Головача, Шибай всегда был беспутным, норовистым. К Рогволду братья по молодости вместе подались, когда тот, вокняжившись в Полоцке, через некоторое время стал добирать воинов в дружину. Шибай через пару лет вернулся, то ли не ко двору там пришелся, то ли натворил чего, никто точно не знает. А Головач с варяжским князем скорешился, стал полусотником, участвовал в нескольких военных походах, крепко ратился с либью и земиголами, примучивал кого-то, заставлял платить Полоцку дань. В Виров Головач вернулся с красавицей женой Буром тяжелой. С ними прибыли Рогволдов тиун и артель мастеровых. Плотники за лето срубили и поставили на месте старого отчего дома терем, сладили хозяйственные постройки. Несколько дней Головач провел в отъезде с княжеским тиуном, метил боярскими печатями деревья на границах вотчинных земель. Своих земель. Прежнего посадника Головач назначил городским старостой и поместным тиуном, ответственным за учет собираемого в округе налога для князя. Тот помер года два назад.
По боярину Головачу тогда все незамужние девки да бабы сохли. Сильный, красивый, добрый, волос буйный, щеки на варяжский обычай не скоблит. Только любил он свою жинку без памяти, на других и взгляда не кидал, увез с дитем обратно в Полоцк, а через пять лет вернулся без нее, зато уже с двумя сынами. Померла боярыня от неизвестной болезни, знахари и волхвы ничего поделать не смогли, сгорела лучиной за неделю.
Устроил тогда боярин смотрины, невесту выбирал из местных долго и придирчиво как в той сказке, чтоб готовить сама умела, рукодельничать, за скотиной ходить да детей родить и воспитать на девок теремных не полагаясь. Ее выбрал. Любославу. На месте Головача я бы тоже ее выбрал, даже если бы скверно готовила.
Но до всей этой истории со смотринами к Любославе Шибай яйца подкатывал. Паскудник. Не люб был хоть наизнанку вывернись. Отцу на мнение чада наплевать, поначалу хотел насильно замуж за Шибая выдать да в последний момент пожалел девку. А она не боярства жаждала, с Головачем и в землянке - терем...
Сразу после свадьбы у Головача с Шибаем случился конфликт на неизвестной Любославе почве. Нет, до дуэли на мечах дело не дошло, но разосрались братишки по полной. Потом Шибай надолго пропал, а когда два года назад вернулся, Головач принял родственника без укоризны, выделил землю под строительство дома, помогал во всем, в долю по торговле взял. Дом Шибай построил небольшой, но крепкий, бабенку из смоленских за себя сосватал. Дочку купца какого-то. Двое ребятишек у них было да померли оба во младенчестве. "Все равно моей будешь!" - шептал он при встречах украдкой. В последний раз полгода назад. Любослава раньше над этими посулами смеялась, а тогда призадумалась, почуяла что-то, но мужу не говорила, боялась накликать беду.
Крыльцо у терема с двумя боковыми входами под двускатным навесом. Каждое бревнышко, каждая деревяшка, всякая ступенька и дощечка в большей или меньшей степени тронута резцом мастера. Обереги. Тут они везде. Клеймами на всех постройках и заборах, веревочками на запястьях и шеях обывателей, узорами на одежде, ленточками на плодовых деревьях и кустах, даже скотине положен свой оберег с заговором в пользу скотьего бога Велеса или Волоса кому как удобнее. Я поскреб пальцем теплую древесину подпирающего навес столбика и задумчиво посмотрел снизу вверх на одолевшую три ступеньки Любославу.
Печальная повесть из уст автора помогла разрозненным картам в моей голове сложиться в подобие правильного пасьянса. Серебро тут ни при чем. Ля фам и ее шерше. Встречаются на свете такие однолюбы, с маниакальной природой своей страсти. По головам идут к субъекту обожания. Страшные люди. Я был о Шибае лучшего мнения, если честно. Старый козел. А ведь пожалуйся Любослава вовремя мужу на Шибая, мы бы с Сашкой сюда, может и не попали вовсе.