- Предупреди, боярыня, свою дворню, чтобы ночью по двору никто не шастал, - сказал я напоследок. - Всех предупреди. Опасно для жизни может быть.
Посланные Липаном в город Шишак и Сытка вернулись с наступлением темноты и принесли первые добытые сведения. Но прежде чем снимать показания с наблюдателей, я распорядился их накормить да кваску хмельного подать, шутка ли - целый день на ногах без полноценной хавки.
- Урманов видел, - доложил Шишак, сыто рыгнув. Вдвоем с Сыткой - крепким мужичком под тридцатку с умными глазами и черными пушкинскими бакенбардами, они оккупировали мой лежак в наполненной сумраком теремной пристройке, но развалиться на нем по-барски себе не позволили - сидели, оперев ноги в пол, прямо как на допросе.
Деятельный, похожий на обрызганного дихлофосом таракана Шишак не знал куда деть свои цепкие как у маленькой обезьянки ручонки, беспрестанно теребил и комкал в пальцах какую-то рваную тряпицу. Говорил он часто моргая, но быстро и по делу. Трое чужих северян обитают на подворье Шибая, самого хозяина на месте либо нет, либо в доме гасится. В город за это время выходил только один из троих. Я заставил Шишака дважды повторить описание внешности предполагаемого урмана, но не сопоставил устный портрет ни с кем из виденных мной у жилища Родима. Да я их и не разглядывал так, чтобы особые приметы запомнить, не до того было. Длинноволосые все да бородатые....
Сытка полностью подтвердил слова напарника. Видел, мол, такого дядьку на торге у рыбного прилавка. Купил тот корзину плотвы и свалил.
- Точно - чужой?
- Чужой. Мы городских всех знаем.
Не густо, но уже кое что. Теперь мы хотя бы в курсе, что урманы никуда из городишки не делись, тихо гнездятся в обители беглого боярского брата, а вот грызут ли они на наш счет ноготь - большой вопрос.
Стемнело настолько, что я решил - пора за дело!
- Сюда втыкай! И сюда!
- Так? - зашипел Невул, блестя белками.
- Нет, подальше. Вяжи веревку. Тяни. Крепче! Вот так, хорошо. Жила, следующий кол втыкай сюда и вон туда. Давай еще веревку, Ноздря! Растягивайте там да колья не забудьте.
Будь у меня ящичек гранат на руках, я бы таких растяжек под забором понаставил любой минер ладонь под козырек. Умею я это дело. Но имеем, то, что имеем. Тот, кто надумает в темноте спрыгнуть с ограды внутрь подворья, вероятностью в семьдесят процентов запнется о натянутую в траве веревочку, понаделает шума, а то и упадет. Упадет на заботливо воткнутые чуть впереди остренькие колышки. А там и мои ребятишки из ближайшего сарайчика подоспеют спросить: "Какого хрена вы тут, товарищ, падаете?!"
Где же, мать его засранца, Одинец?! Скоро сутки пройдут как его нет.
Наверное, час прошел как я увалился отдыхать все в той же каморке в тереме. Перед сном проверил все посты, еще раз провел инструктаж среди парней кому где сидеть и что делать при шухере. Так устал за день, думал - рухну и умру до рассвета. Но сон все не шел. Ворочался и злился. А потом и не до сна стало. Ночную тишину за стенами терема порвал в клочья дикий вопль. Так орут только от боли, ну еще от страха.
Глава 4
Да что ж так орать-то!!! Весь терем на ноги поднял. Почему ему никто глотку не заткнет?
Торопясь, я засунул ногу не в ту штанину. Чуть не шлепнулся на пол. Подхватил меч, пнул ногой дверь и выбежал на крыльцо.
Первая моя догадка о том, что громко страдает на весь город кто-то из своих подтвердилась. Второе предположение, что это никто иной как Одинец - нет. Дрожащий свет от одинокого факела выхватывал катающегося по земле конюха Чувыню. К моему приходу он уже не орал, а только тихонько подвывал от боли. Заботливо воткнутый накануне в землю острый колышек перекочевал в организм конюха, насквозь пронзив жилистую ляжку в потрепанных временем штанах.
Возмущенное негодование вырвалось из меня одним емким словом:
- Б...ть!
- Чего таращитесь?! - прикрикнул подоспевший среди прочих любопытствующих Рыкуй на парочку офигевших дулебов, что первые с оружием в руках прибыли на место происшествия. - Вытаскивайте из него деревяшку, перевязывайте рану. Тут ничего страшного, мясо пробито, кость цела, Дохот травами присыпет, отварами отпоит, через месяц бегать будет.
Притихшего от утешительного прогноза Чувыню обработали прямо на земле. Вынули кол, помогли стащить заляпанные порты. Кровь из него не фонтанировала, ибо повезло, никакой артерии на задело. Перевязали дырки в ноге его же, далеким от белоснежного цвета исподним. После всех положенных процедур пострадавшего подняли на ноги, точнее на ту из нижних конечностей, на которую он смог без боли опираться. Я подошел к нему поближе.