- У меня ножу нету!
- Так ищи! - почти взвизгнул я. - Ищи, братан, чем хочешь тем и режь, я так и шагу не ступлю, сам же видишь!
Одинец метнулся вглубь сарая, зашуршал там чем-то, застучал, переворачивая скарб. В горле уже основательно щипало, хотелось кашлять и пить. Через минуту Одинец вернулся с обломком тупого серпа, с усилием перепилил вязки. Я с наслаждением вытянулся на полу, расправляя затекшие члены.
Не знаю как я буду рвать отсюда когти - мышцы ног совсем задубели, болят как кувалдой отбитые. Однако, рвать надо, задыхаться мы уже тут начали.
Я подсадил вставшего мне на плечи Одинца обратно под потолок. Он ужом вкрутился в серую дыру, свесился вниз с вытянутой рукой. Встав на приставленное к столбу тележное колесо, я поймал его предплечье, подпрыгнул до бруса обрешетки, перехватился, подтянулся и с кряхтеньем вытянул голову на перехлестнутый дымными рукавами свет божий.
Ничком приникли к соломенной крыше, восстанавливая дыхание. На другой стороне подворья огромным пионерским костром полыхал боярский амбар - добротное, широкое строение. За пятьдесят метров пышет от него как от доменной печи, лицу жарко. Внизу с красными от дыма глазами с криками мечутся человек тридцать. Выделяется фигура Шибая, поделившего людей на несколько групп. Одна в составе полудесятка раздетых до пояса мускулистых мужиков облепив колодец, скидывает в бездну зараз по три-четыре кадки, в ручную тянет наверх веревки, переливает в подставленные ведра. Самые проворные с ведрами и ковшами с силой вколачивают воду в заполненный пламенем входной проем, другие пытаются достать до крыши.
Сдается мне, тут профессиональных пожарных расчетов с машинами и шлангами штуки три надо и то не факт, что спасут. Прикидываю, что очень скоро и эти додумаются, что отливать амбар уже бесполезно, бросятся плескать воду на ближайшие клети и сараи с прочим добром.
Хорошо пылает, однако... Такими темпами и весь городишко погореть может, если ветерок надумает проснуться.
За то короткое время, что мы с Одинцом отдыхали на крыше, сквозь распахнутые ворота на боярское подворье начали стекаться огнеборцы из числа неравнодушных горожан. Кто ведром, кто с багром, кто просто с выпученными зенками и открытым в вопле ртом.
- Валить надо и очень быстро, - резюмировал я, вдоволь налюбовавшись страшным, но завораживающим зрелищем. Амбар в противоположной стороне подворья, в суматохе «свистай всех наверх» шанс проскочить краями очень неплохой. Прячась за дворовыми постройками, перебегая от одной к другой, пока все заняты пожаром, а усадьбу заволокло дымом, должны прошмыгнуть на задки, там как нибудь ограду штурманем и на волю.
- Наши живые еще есть?
- В плотницкой кого-то держат. Видел как Шибай туда заходил, разговаривал с кем-то. Я поначалу думал - с тобой. Хорошо, остальные клети сначала проверить решил, услыхал как ты здесь блажишь.
Где находится логово боярского плотника Сома мне хорошо известно. Совсем рядом с теремом. Светиться там опасно. Особенно мне.
- Сможешь добраться до них как до меня?
- Попробую, - мигом сообразил Одинец, верно рассудив, что его личность приспешникам Шибая знакома гораздо меньше моей. - Только по-другому. Там дверь сбоку и засов пустой без замка. Скажу, чтоб выскальзывали по-одному.
Одинец покачал рукой с обломком серпа, мол и веревки перерезать сумеет.
- А ты, батька, беги, мы тебя нагоним.
- Добро, братуха. Встретимся у корчмы. Ну, двинули засим.
Почти синхронно сползли на брюхе с крыши позади сарая. Отряхнулись. Растянутые многочасовой, неестественной позой мышцы ног ощутимо подрагивали, но ждать, когда ходули придут в порядок совсем некогда. Представив, как я побегу с ломотой в ляжках и болью в коленях, я поморщился и сплюнул заполнившую рот кислятину. Находясь под прикрытием хозяйственных срубов, можно нестись не таясь, со двора все равно не видно, а промежутки преодолевать не сбавляя темпа. Ограниченный угол обзора не позволит никому из собравшихся у пожара отследить наше планомерное перемещение - мало ли кто там промелькнул. Если никому не взбредет в голову прогуляться у стен частокола.
Дым бедствия в небо уходить не торопился, катил черными с проседью волнами во все стороны, клубился над клетями и в проулках между ними. Едкая эта мерзость была уже повсюду, рожи у нас с Одинцом сделались смуглыми как у арабов, с полосками растертого по щекам пота. У мастерской плотника перед последним рывком через открытое место мимо терема присели перевести дух, схоронившись за двойным штабелем черных от жизни бочек.