Хороший труп еще надо суметь приготовить, а с этим у зверобоев как раз нарисовалась проблема.
Коварный план как использовать лесную братву в своих корыстных целях красиво закипел в моем усталом котелке.
- Ну лады! Вижу ребята вы не промах. У меня есть для вас встречное деловое предложение. Желаете послушать?
Старшому как-то удалось прищурить и без того узкие глазки. Этот финт сделал его похожим на злого китайского мандарина, уличившего в воровстве посевов бедного китайского крестьянина.
- Говори, - милостиво разрешил обладатель ржавого тесака.
Я шмыгнул носом, пряча ухмылку.
- Короче так, добрые смоленские люди, все просто. Есть тут неподалеку залежи серебра в таких маленьких кругляшках. Дирхемы. Знаете да? Там много. Так вот, надо их с вашей помощью забрать и поделить. Десятая часть ваша. Драться вам ни с кем не придется.
- Давай свое серебро! - одобрительно крякнул охотник, кивнув курчавой бородой на мою, вернее - Харанову сумку на поясе.
Не понял, по ходу…
- Начнем с начала, - тоном учителя географии произнес я. - Я не ношу с собой ничего тяжелее меча. Сумка почти пуста, а на мне ни золота ни камней, сами видите. Серебро в надежном месте. Вы получите свою долю, но ее придется заработать. Всех делов на пару-тройку дней, домой вернетесь богаче, чем были все время до этого.
- Ну и где твое серебро? - плохо скрывая вожделение, выдавил главный «гном».
Я снова с усилием подавил усмешку. Лексикон Гойко Митича из фильмов про индейцев. «Хау, я все сказал!» Я даже слегка засомневался можно ли вообще иметь с ними дело.
- Пошли со мной, расскажу все в подробностях. Посоветуйтесь меж собой, а я отолью в кустики.
Пока я облегчался на обочину тропинки в заросли вымахавшей по пояс лебеды и косил глаза на собеседников, смоляне не перемолвились и словом. Покивали молча, поделали пассы кустистыми бровьми. Согласились, короче.
- Звать как? - спросил я старшого, когда они пристроились в кильватере за лидирующим мной на пути к корчме.
- Мигачом.
- Мигач, значит? А этих?
- Первак, Вторак, Третьяк. Сынки мои.
Хм, оригинальный подход. А что? Когда детей семеро по лавкам, исхитрись запомнить как кого зовут и у кого за кем днюха. А тут, стало быть, Первак старшенький, за ним Вторак, Третьяк - замыкающий. Не удивлюсь, если дома у Мигача сидят с открытыми ртами как галчата в гнезде Четвертак, Пятак, Шестак, Семак да девок пяток.
- Что это за кабан лохматый с выводком поросят, батька? - заинтересовался Одинец, завидев в корчме четверку вновь прибывших.
- Смоляне.
- На кой ты их с собой приволок? Какие-то они дикие.
- Увидишь, - уклонился я от прямого ответа. - Липан лодки добыл?
- Добыл, - Одинец с неудовольствием покосился на смолян. - Должны уместиться. Но пять дирхемов за них просят с возвратом.
- Дам. Чего скривился?
- Горюет Липан. За Ноздрю, Шишака и Звиня мстить хочет.
- Очень верный подход к делу. Но мстить целому боярину затея хлопотная. Мы заставим Шибая заплатить по-другому.
- Как?
- Хочу через денек-другой подослать этих смолян к Шибаю. Пусть донесут до него, что видели меня.
- Где видели? - округлил зенки Одинец.
- Ну, скажем, на той полянке, где я Шалима прикончил. Пойдет за мной Шибай, как думаешь?
- Пойдет. Он за тобой теперь до Кромки последует.
- И людей с собой возьмет?
- Один точно не сунется.
- И кто останется в тереме?
- Одни холопы, - угадал сообразительный недоросль. - Постой, Стяр, думаешь, Шибай еще не нашел наше серебро?
- Если и нашел, то сейчас оно где-то в тереме. Перетаскивать добычу в свой дом Шибай пока торопиться не станет. Я не прочь наложить лапы и на всю боярскую казну. Что-то из нее отдадим Буру с Завидом, остальное - нам. Когда Шибаю не на что станет нанимать себе бойцов, тогда мы его окончательно и прищучим. А пока - так.
Одинец просиял.
- Мастак ты, Стяр, на выдумки!
- Жизнь заставляет крутиться, братуха.
Я отдал Одинцу остатки Харановых монет и попросил его напрячь Луня, чтобы тот собрал нам съестных припасов на сколько денег хватит. Орава большая, питаться чем-то придется. Сам пошел на берег, отыскал у раскидистых ракит топчущихся возле трех лодок дулебов, обрисовал им ситуацию и свой незатейливый план.
Липан, действительно, выглядел пугающе. На широком лице поселилось суровое выражение кого-нибудь прибить. Глаза красные, слюнявый рот перекошен. Казалось, сунь ему сейчас в беспокойные лапы подкову - разломит как бублик.