— Я долго решал, драться с вами или нет, — не моргнув глазом, ответил Галат, гордо скрестив руки на груди, на самом деле пряча их, чтобы никто не увидел, что они дрожат.
Булатов смерил его взглядом и понял, что центурион сильно напуган. Тогда он вдруг улыбнулся и ответил:
— Вы очень долго решали, но я рад, что вы сделали правильный выбор.
— Не знаю, может, надо было померяться с вами силами, — делая важное лицо, произнёс Езекия, всё ещё играя роль отважного воина. — Шансы у меня были хорошие…
— Если только шансы — умереть, то да, хорошие, — рассмеялся Симеон, подходя к Езекии и Вересу вплотную.
— Я решил поверить вашим обещаниям, что вы отпустите меня и моих ребят, если диктатору Вересу не причинят вреда, — напомнил Булатову, хитрый центурион. — И вот не знаю, правильный я сделал выбор или нет…
Симеон ничего не ответил на это, склоняясь, над стоящим на одном колене, Атиллой. Тот сильно ослабел от большой потери крови, но всё ещёбыл в сознании.
— Галат, — обратился Верес к туранцу, — сделай мне одолжение, доведи дело до конца и вонзи, свой чёртов меч, мне в сердце. Я не хочу быть пленником у этого человека!
— Простите диктатор, но даже если бы я и хотел это сделать, то уже поздно, — невесело пошутил Езекия, поглядывая на реакцию Булатова, и кивая в его сторону. — Я сейчас, в таком же положении, как и вы. Как я понимаю, этот господин не собирается выполнять своё обещание, и теперь я тоже пленник…
— Я всегда держу своё слово, центурион, — обернулся к нему Симеон, — вы и ваши люди свободны и можете отправляться куда угодно. Ваши последние слова, я вам прощаю, так как вы меня не знали до этого…
— Я просто уже не ждал от вас такого благородного поступка, — начал было оправдываться Галат, но Симеон остановил его жестом руки.
— Вы можете идти, — сказал он, — и проследите, чтобы никто из ваших подчинённых не нарушил режим перемирия, иначе наш договор я буду считать недействительным. Уводите штурмовиков с линкора…
— Спасибо, командующий, — искренне поблагодарил Булатова, обрадованный центурион, — через десять минут ни одного моего солдата не останется на корабле.
Галат и не надеялся, что выйдет сухим из воды. Он стал быстро отдавать распоряжения офицерам штурмовых отрядов, чтобы те уводили свои подразделения на десантные модули и отчаливали от «Рейтара». Когда все его приказания были выполнены, он у входа ещё раз обернулся и, обращаясь к Булатову, сказал:
— Не знаю, почему вы отпустили меня, я бы в подобном случае — снёс бы вам голову. Но запомню этот благородный жест, и когда-нибудь отплачу вам сполна…
— Вы ничем мне не обязаны, центурион, — махнул рукой Булатов, — просто я сдержал слово и поэтому отпускаю вас, прощайте…
Галат кивнул ему в ответ и обратился к Атилле:
— Диктатор, было приятно с вами пообщаться, может, как-нибудь ещё встретимся и вспомним былые времена…
— Проваливай, Галат, — отмахнулся от него, Верес, — болтаешь и болтаешь без умолку, ты мне уже надоел…
Центурион широко улыбнулся и скрылся в проёме дверей.
— Ну, а как со мной вы собираетесь поступить, мой благородный враг? — ехидно спросил Симеона, Атилла, почти уже теряя сознание. — Тоже, отпустить?
— Нет, — Симеон сделал паузу, — сначала вылечить, а уже потом, отпустить…
Булатов успел подхватить, падающего на пол, Атиллу, и подозвал своих солдат. Легионеры, по его приказу, доставили почти бездыханное тело Вереса, на борт «Энио».
— Он будет жить, — уверенно заявил главный медик корабля. — Ранения не смертельные и скоро раненый придёт в себя. Понадобится какое-то время на восстановление, так как этот человек потерял много крови, но я думаю, что в конечном счёте, всё с ним будет в порядке. Я подключил пациента к главному регенерирующему модулю — ткани будут окончательно восстановлены в течение суток…
Когда, спустя некоторое время, Симеон вошёл в медотсек, чтобы справиться о состоянии раненого, тот уже был в сознании.
— Вы снова появляетесь из ниоткуда и снова пытаетесь спасти, по очереди, то — мою честь, то — мою жизнь, — сказал Верес, пытаясь встать с постели. — Мне это начинает уже надоедать. Если вы ждёте благодарности, то напрасно, от меня вы её не получите. Да и ваши друзья: Де Бур и Чен, снова не оценят ваш поступок…
— Меня мало интересует спасение вашей чести, — спокойно ответил Симеон, удерживая Вереса, чтобы тот не вставал, — единственное, что для меня важно, это наш, пока ещё не состоявшийся поединок. Касаемо моих друзей, то думаю, что они поймут меня и поддержат правильность моих действий.