Безмолвные схватки
Немало дел, очень сложных, тщательно замаскированных, замысловатых, а порой и просто курьезных, встречается в работе сотрудников уголовного розыска. Но даже самые хитроумно сплетенные из них в конце концов раскрываются. Об одном из таких дел и пойдет речь.
2 августа 1965 года на проспекте им. Ленина в Свердловске прохожие обратили внимание на девушку, сидевшую на скамейке. На вид ей было чуть больше двадцати. Ничем особым она не выделялась среди горожан. Обратить внимание заставил ее болезненный вид. Прохожие не остались безучастными. Стали добиваться — кто она, откуда. Но девушка ничего не могла сказать о себе, на все вопросы отвечала: «Не знаю». Документов — никаких. В сумке — мыло, мочалка. В баню, похоже, собралась.
Ее проводили в больницу. Врачи установили: амнезия — полная потеря памяти.
Девушка читала, шила, правильно воспринимала окружающее, беседовала с врачами на различные темы, но каждая попытка проникнуть в ее прошлое оканчивалась неудачей.
Врачи много сделали, чтобы восстановить память больной. Провели несколько сеансов гипноза. Девушка стала кое-что вспоминать. Сказала, что зовут ее Ниной Кольцовой, что ей 20 лет, назвала имена родителей. Но на вопрос: откуда она, где родилась — разводила руками. Под гипнозом она говорила то же, что и прежде. Вспоминала, что с девяти лет тяжело болела — парализовало ноги, жила у бабушки, потом у какой-то монашки, а последние годы — в лесничестве у незнакомых людей. Могла только сидеть. Самостоятельно осилила учебники за десятилетку, научилась шить, вязать, печатать на пишущей машинке.
Семнадцати лет Нина стала ходить, а 31 июля 1965 года Дмитрий Иванович Сокольский, племянник лесничего, работавший в то время над диссертацией о лесе, увез ее в Свердловск. Ехали на поезде, летели на маленьком самолете, потом на большом. 1 августа оказались в Свердловске.
Как исчез здесь Дмитрий Иванович, почему бросил ее в городе одну, без документов и денег, куда пропал после этого — загадка. Эту загадку поручили решить старшему оперуполномоченному уголовного розыска УВД Свердловска майору милиции Ф. Е. Репрынцеву. Устанавливая личность, он и его товарищи вели всестороннюю проверку и, разумеется, ни на минуту не выпускали девушку из поля зрения.
Нина не подозревала о любопытстве, проявленном к картотеке в прошлом судимых за преступления, к ориентировкам Главного управления милиции о скрывшихся злодеях и людях, пропавших без вести. Взят был под сомнение и весь ее рассказ как под гипнозом, так и без него.
И вот почему. Лечение прошло успешно. Девушка стала вспоминать даже мелочи детства. Вплоть до клички лошади, на которой ее возили к бабушке. Не могла только вспомнить названий рек, гор, селений и других географических пунктов, которые дали бы возможность определить приблизительные координаты места жительства.
Чем объяснить все это? Остаточными явлениями болезни? Не странны ли они?
Затем Дмитрий Иванович Сокольский, пишущий кандидатскую работу о лесе. Нелегко проверить все учебные заведения лесоводческого профиля, но можно. Проверили. Такого кандидата в кандидаты наук не оказалось в нашей стране.
И еще: после выхода из свердловской больницы Нина работала швеей на фабрике, ходила в театры, купалась в Верх-Исетском пруду, общалась с различными людьми и совсем не была похожа на человека, который много лет прожил отшельником в глухом лесничестве, да к тому же с парализованными ногами.
Кстати, о купании. На воде Нина держалась не хуже подруг, никогда и ничем не болевших.
Все это убеждало майора Репрынцева, что загадочная биография Нины с каким-то умыслом подправлена.
Активизировали работу. Запросы, разосланные во все милицейские органы страны, ничего существенного не давали. Деликатные допросы Кольцовой — тоже. Она продолжала утверждать, что все ранее рассказанное — правда. Решились на хорошо подготовленную психологическую атаку. Вызвали на беседу к заместителю начальника УВД. Двухчасовой разговор опытного оперативного работника надломил что-то в душе Неизвестной. А следующий допрос снова состоялся «в высоких инстанциях». И опять приводились доводы, которые логично опровергали сфабрикованную Кольцовой легенду. Это и несуществующий Сокольский, и сказочные сроки обучения плаванию, и более обширные, чем дает десятилетка, знания (она, например, недурно переводила с немецкого Гёте), и заявление опытного психиатра, что никаких остаточных явлений амнезии нет, и многое другое, что уличало в неискренности.