— Лет тридцати. Вот такого росточку, — показала чуть ниже себя.
— Среднего, значит?
— Да, меня высокой считают.
— Особые приметы какие-нибудь есть?
— Не знаю. Обыкновенная. Какие уж тут приметы.
— Ну, глаза, волосы.
— Рыжая она, — вставил свое Торопыгин и виновато заерзал.
Но жена одобрила его поведение и подтвердила:
— Да, да. Она рыжая.
— Не крашеная?
— Нет, рыжая.
— Может, еще что добавите?
— Все, вроде.
Бригов открыл сейф, вынул оттуда какую-то интересную штуку. Вроде аквариума. Только без днища. Стенки из органического стекла с дырочками в два ряда. Между ними карточки зажаты.
Следователь поколдовал над бумажками, сунул несколько спиц в дырки, поднял этот аквариум, потряс. Из него высыпалось на стол несколько карточек. Следователь хмыкнул:
— Семнадцать женщин, среднего роста от тридцати до тридцати пяти. Поищем среди них рыжую.
Через две минуты он уже задумчиво вчитывался в написанное на перфорированной карточке.
— Послушайте, Любовь Ивановна, у вашей Семкиной есть татуировка на правой руке? Вот тут, маленькими буквами: «Коля».
Торопыгина радостно подскочила:
— Есть, «Коля» написано.
— Отлично. А два передних зуба из белого металла вы не заметили?
— Верно, два зуба...
Бригов победно улыбнулся.
— Так вот, если карточки не врут, то ваша Семкина не Семкина, а Борисова Агния Петровна, дважды судимая за квартирные кражи.
Вскоре, заручившись согласием начальства и прихватив погорельцев, Бригов на «линейке» выехал по адресу Борисовой.
Остановились около низкого деревянного домика с палисадником. Ставни двух окон, выходящих на улицу, были по-вечернему закрыты. В щели между ними пробивался яркий свет.
— Я зайду первым, — сказал Бригов, — через минуту — вы.
В ответ на его стук послышалось:
— Кто?
— Из уличного комитета, насчет озеленения...
Загремела щеколда. Простоволосая сгорбленная старушка посеменила через сенки в комнату.
Жилье старушки — кухня да комнатушка за дощатой перегородкой. Русская печь, как дредноут, треть помещения занимает. На ней мохнатый кот ростом с добрую собаку. Прижавшись к кирпичному теплу, в кухне сидела женщина. Она равнодушно глядела на вошедшего Бригова. Видимо, ждала, что он насчет посадки деревьев скажет. На работников милиции, когда они в форме, смотрят совсем иначе. Даже невиноватые. Бригов был в штатском.
— Борисова Агния Петровна, если не ошибаюсь?
— Борисова. А что? — спросила женщина настороженно и показала свои два приметных зуба.
— Я из милиции. Следователь, — ответил Бригов и весело добавил: — Ваших знакомых привел.
Он уже слышал, что его спутники вошли.
Женщина покосилась на Торопыгиных, пожала плечами.
— В первый раз вижу.
Бригов растерянно заморгал, соображая, что говорить дальше. Выручила Любовь Ивановна:
— Вера Васильевна, да как же так?
— Какая она вам Вера! — рассердился озадаченный поначалу Бригов. — А ну, одевайтесь!
...В одном лишь Бригов ошибся, когда мысленно рисовал картину преступления. Обливала Борисова мебель не керосином, а бензином, и принесла его не в бутылке, а в пластмассовой фляге.
Утром следователь лейтенант Бригов столкнулся в коридоре горотдела с инспектором пожарного надзора старшим лейтенантом Павлом Дедюхиным. Сегодня Дедюхин не кашлял. Видно, сгинула хворь. Только след свой она все же оставила — на губе Павла Дедюхина красовалась простудная болячка.
Старший лейтенант спешил, поэтому уколол Бригова этак мимоходом:
— Установил причину загорания, товарищ следователь?
На интонацию Бригов не обратил внимания, на вопрос ответил:
— Установил. Вот она, эта причина, — кивнул в конец коридора.
В это время Борисову выводили на допрос.
С укреплением советского строя в нашей стране в основном искоренена профессиональная преступность. Странно слышать теперь такие слова как «домушник», «медвежатник», «портфелист», «тряпичник» и т. п. А ведь эти слова означали профессии людей, избравших противозаконный путь приобретения средств для жизни, людей, ставших паразитами общества.
Нынче такие «специалисты» перевелись. Но с отмиранием профессиональной преступности не исчезла преступность вообще — кражи, мошенничество, злостное хулиганство. Серьезно тревожат административные органы нашего государства такие особо опасные преступления, как убийства, грабежи, разбойные нападения. Но и их совершают не лица, посвятившие себя преступной деятельности, а в какой-то степени обыкновенные люди. Только эти «обыкновенные» где-то вышли из налаженного ритма жизни, встали на путь пьянства, морального и бытового разложения.