Гепард. Мда, в однокомнатной квартире это не удастся…
Молотоглав. Гостиная совмещенная, она служит одновременно столовой, кухней, кладовкой — здесь хранятся припасы, она же детская комната — здесь живут птенцы, пока не вырастут. Еще выше, на третьем этаже — спальня: в ней хозяйка по очереди с мужем насиживает.
Кашалот. Дорогой Молотоглав, не могли бы вы повторить все это еще раз? (Кричит.) Птица-Секретарь, запишите для «Памятки новоселам»!
Молотоглав. Сейчас не могу: общественные ткачи, мои соседи по Африке, ремонтируют крышу — я должен непременно проследить. (Удаляясь.) Вернусь — повторю все правила.
Мартышка. Уже ремонтируют… Конечно, для себя-то общественные ткачи общую крышу делают что надо, из лучшей травы, огромная — десятки гнезд под ней помещаются, не протекает, не то что у нас… Ага, Рак возвращается. (Кричит.) Ну, что с Вертишейкой?
Рак (приближаясъ). Выселил. Но попутно я узнал такую вещь… Крапивник получил квартиру незаконно!
Все. Как — незаконно? Почему?
Рак. Я установил, что у него в лесу участок — шесть гектаров, а на участке в разных местах — восемь гнезд, прячем некоторые пустуют!
Сова. Видать, для отводу глаз он их делает, — чтоб хищника, значит, отвлекать от того гнездышка, где птенчики…
Гепард. Вероятно, заявление о приеме в нашу «Незабудку» Крапивник тоже подал для отвода глаз, а мы не поняли и не отвели.
Кашалот. Видите, как осмотрительно надо принимать заявления.
Удильщик. Да, да, наш проницательный председатель. (Замечает появившуюся на поляне Лису.) Сейчас получим еще одно заявление: вон идет Лиса, такая вся несчастная, удрученная… Наверняка будет плакаться, просить квартиру, а у самой, держу пари, глубокая просторная нора, да еще с отнорками…
Сова. Небось и рыла-то не сама, барсучью заняла, — это она умеет!
Кашалот (понизив голос). Сейчас я ее живо разоблачу. (Громко.) Лиса, вы хотите вступить в наш коапператив? Впрочем, что я спрашиваю — все этого хотят… (С «хитростью».) Ну, а старую нору вы сдаете или оставляете родственнице?
Лиса. Какая она мне родственница! Выжила меня из моей же собственной норы — меня. Лису! Нарочно не придумаешь… У-у, змея!..
Рак. Это вы соседку так величаете?
Лиса. Какую соседку, Рак, — у меня отдельная нора… была, во всяком случае. И вдруг — здрасьте: иду мимо отнорка, а оттуда — шипение, и там, в глубине, голова покачивается… Не помню даже, как выскочила на поверхность!
Человек (тихо). А я почти уверен, друзья, что в отнорке у Лисы поселилась не змея, а утка-пеганка… да, да, такие случаи бывают. Пеганки умеют подражать змеям не хуже, чем вертишейки, и лисы — хозяйки нор — боятся сунуться в отнорок.
Мартышка (тихо). Дорогой Человек, Лисе об этом — ни звука!
Кашалот (тихо). Да, да, если она узнает — тут же вернется, и утке несдобровать. Дадим Лисаньке квартиру. (Громко.) Ну хорошо, Лиса, — тяните жребий. (Кладет на пень кучу свернутых в трубки бумажек, перемешивает их.)
Лиса. Что-о?
Стрекоза. Так полагается — номер занимаемой квартиры определяют жеребьевкой.
Кашалот. Да, чтобы потом не было претензий: сам вытащил… Ну, смелее!.. Та-ак, номер два — это в подводном этаже, на самом дне озера.
Гепард (поет). О жалкий жребий мой!
Удильщик (удаляясь). Идемте, Лиса, я покажу.
Лиса (удаляясь). А вон там нельзя, под крышей, где птички работают?
Сова (вслед). «Птички»… Ничего, и рыбкой обойдешься… Гляньте — кто-то там на верхотуре на балкон вышел, знаки нам делает… Ну-ка, Стрекоза, слетай да узнай, кто такой и чего ему надобно.
Стрекоза (удаляясь). Сейчас, милая Сова…
Вода у берега заволновалась, показался Удильщик, вцепившийся зубами в кончик лисьего хвоста.