Лекарь, скорей всего чтоб отвязаться — с недовольным видом прошел за мной на кухню, где я, как мог, постарался до него донести идею дезинфекции. Приплел к этому делу мифического друга отца-лекаря, убеждая что это передовая практика европейских врачей. А что не распространенная, так в секрете держат! Моя ли убежденность вместе с горячностью подействовала, либо неожиданное заступничество Демьяна, который вчера уже видел процедуру дезинфекции и оценил по достоинству, но доктор заинтересовался и уяснив, что для этого требуется — согласился.
— Хуже всё равно не будет, кипятите пилу и ланцеты!
Инструмент прокипятили, обдали кипятком другую лежанку и кусок ткани, пошедшей на простыню (не видать мне ещё матраса несколько дней), куда перенесли бедолагу Прошку, уже разоблаченного от большинства одежды. Антон Сергеевич тщательно вымыл руки с мылом, как и Демьян — они оба за хирурга были, как оказалось впоследствии. Ногу, которую предстояло резать — протерли водкой. Лекарь резал и сшивал, Демьян отпиливал перетянутую выше колена ногу. А я, отвернувшись от происходящего, придерживал голову пациента и сам на грани паники — успокаивал ничего не понимающего и то хрипевшего, то вывшего Прошку, до щепы и пены изо рта жевавшего кусок палки во рту:
— Терпи, Прошка, терпи, ещё чуть-чуть! Доктор шарит, что делает, потом протез смастерим и ещё плясать будешь, как Маресьев!
Когда всё закончилось — минут десять блевал во дворе, вспоминая скрежет пилы по кости. Это, наверное, самая долгая процедура была, если мне не показалась. Лекарь с Демьяном посмеялись немного над моей впечатлительностью, но помощь оценили. Прошке совместными усилиями влили два стакана водки, после чего устроили консилиум и разбор полетов. Я удостоился скупой похвалы из уст Антона Сергеевича и приглашения идти в лекари. На что с ожесточением покачал головой, сказав что лучше уж в армию, чем вот так. Эти маньяки от медицины лишь рассмеялись. И Антон Сергеевич серьёзно сказал, вместо тоста (идею дезинфекции всё-таки приняли, особенно послеоперационной):
— Если всё, что вы сказали, херр Герман, окажется правдой — это же прорыв в лекарском деле!
— А вот и поглядим, — добавил Демьян. — у нас как кому руку али ногу отрежешь в полку после боя, дай бог если один из пяти на поправку шел…
Демьян с лекарем сидели, выпивали и закусывали, оживленно обсуждали только что проведенную операцию, а я сидел рядом, с одной мыслью: «Только бы выжил Прошка! Раз уж ввязался в прогрессорство, да ещё и в медицине, в которой сам ни бум-бум, кроме того как сам не раз на операционном столе находился, да дилетантских знаний — осталось не облажаться! А там, глядишь, если убедятся, что работает дезинфекция — и дальше можно идей подкинуть…»
От мечтаний о светлым будущем нашей медицины оторвал Демьян, появившийся с отрезанным и обугленным до черноты обрубком ноги, ближе к верху красневшей мясом, где она не пострадали и отрезали лоскуты, прикрыть отрезанное место.
— Антон Сергеич, я это в мертвецкую пока снесу?
— Да, Демьян, всё правильно… — Одобрил доктор, цепляя из тарелки пласт квашеной капусты.
Я Демьяна опередил, пулей выскочив во двор, где уже второй раз скрутило в приступе рвоты. Нет, быть врачом, это не просто призвание надо иметь, а стальные нервы! Может, на завод лучше попробовать устроиться⁈
Глава 5
Глава 5.
Посреди ночи меня грубо и безжалостно сдернули на пол с лежанки, на голову накинули покрывало и споро, со сноровкой — связали.
— Сучонок! — С чувством пробасил один из пришедших по мою душу, сопроводив эмоциональное высказывание пинком по ребрам.
После чего меня вздернули обратно на доски, сорвали покрывало и я заморгал от неожиданно яркого света, украдкой с изумлением посматривая на своих мучителей. Обладатель баса, почему-то в странном мундире (в голове всплыло название «френч»), покосился на меня с неприкрытой яростью и выдал:
— Попадунчик, ты попал! Придушить тебя мало!
— Полноте вам, Трофим Денисович, — урезонил его напарник, одетый более сообразно эпохе, с бородкой и усами, один в один — типаж Льва Толстого, с добрейшими глазами, в углах которых лучиками разбегались морщинки. — мы же образованные люди, сейчас научными методами его, пакостника!
В знак серьёзности только что заявленного — поднял с пола мешок и с лязгом высыпал из него содержимое: уже хорошо мне известный хирургический инструмент лекаря и фельдшера. Не зря я его поначалу за приспособления для пыток принял — сердцем чуял!