И если производство конца восемнадцатого века не особо впечатлило, то по мере рассказа Дитриха о своей учебной программе — меня всё больше накрывало комплексом неполноценности. Арифметика и алгебра, геометрия и маркшейдерское искусство, минералогия и металлургия, рисование, химия, механика и гидравлика, физика — это если в ПТУ такому учат, то что преподают в университетах⁈ Насел на Дитриха, выясняя уровень его знаний и понял — учили его на совесть.
А он, в свою очередь, после моих расспросов — уже и на меня не так свысока стал поглядывать. Нашел родственную, а главное — позарез необходимую мне душу! Забросил удочку на предмет частных и оплачиваемых консультаций для малого бизнеса, нацеленного на инновационные технологии и смог уже его заинтересовать, немного приоткрыв свои задумки, без конкретики, правда, пока — промышленный шпионаж не вчера появился…
— А давайте на ты, герр Фальке! — В конце концов первым, как старший, великодушно предложил Дитрих, протягивая руку.
— Заметано, — Ответил на рукопожатие. — значит, в ближайшее время пока займемся мылом, я тебе примерные технологии и пропорции подскажу, с тебя по реактивам идеи и советы! А человек, что будет непосредственно эксперименты проводить — есть, и даже грамотен!
— Мне больше интересна твоя идея про так называемый цемент, — практичный немец (хотя какой он немец, большую часть жизни в России прожил) сразу ухватил суть, а главное, коммерческий потенциал сухих смесей и их использование. — но и химия мне интересна, так что к твоим услугам, дашь знать, когда понадоблюсь!
Тут только заметил, что увлекшись беседой, мы уже не первый круг наматываем по заводскому двору. А рабочие заводские что-то не видать, чтоб вкалывали как каторжные. Оживление некоторое присутствовало у кузнечных молотов, а вот показанные Дитрихом домны — простаивали. Спасибо экскурсоводу, просветил: известного мне круглосуточного производства нет пока, да и большая часть работ завязана на сезоны года и крестьянские нужды. Так железо плавят и выделывают в основном с поздней осени, торопясь заготовленную руду переработать до наступления весеннего половодья, когда вся продукция сплавлялась барками по Аю. А летом вообще жизнь заводская погружалась в анабиоз — приписные крестьяне занимались огородами и полями, как и вольнонаемные работники.
Расстались совсем по приятельски — Дитрих как раз хвастался имеющейся подзорной трубой и обещал весной, как вода прогреется, показать где девки купаются голышом, не ведая о достижениях технического прогресса. Как вдруг оборвал рассказ и совсем неподобающе недавнему ученику горной академии взревел на весь заводской двор:
— Куда⁈ Какого хуя⁈
После чего скомкано попрощался, заверив что все предварительные договоренности в силе и бросился к замеченному им непорядку, устранять. Не иначе — рабочие технику безопасности нарушили, или скомуниздить чего пытались. А я, обрадованный новым знакомством (и его пользой, чего душой кривить) — расчувствовался: вот вроде конец восемнадцатого века, а сейчас чем-то родным повеяло, атмосфера как в моем строительно-монтажном управлении, когда я там в молодости практику проходил…
Вернулся в контору, и лекарь, и мастер встретили меня с таким оживлением, что к гадалке не ходи — пьянствовали. Впрочем, на это же намекал накрытый стол. Поблагодарил Отто со всем уважением, попросив Антона Сергеевича перевести, ну и по поводу сына высказался, что рад знакомству, отличного специалиста вырастили, херр Эверсман и всё в таком же духе. Думая улизнуть до дома, но не тут-то было — заставили присоединиться, ладно хоть пить пришлось символически, да и они не настаивали особо, а вот пообщаться пришлось.
Лекарь по пьяни уже выложил о том, что будет моим опекуном, и про совместный бизнес планируемый намекнул скорей всего. Мне подмигнул и с радостью заявил, что херр Отто поможет нам со всеми начинаниями всем, что располагает, за скромный прайс. Сам Отто, развалившись на стуле на это добродушно прогудел:
— Я, я, мин херц!
И ещё что-то добавил по немецки, Антон Сергеевич перевел:
— Для единственного сына своего старого друга — поможет всем, чем сможет! — И тут же икнув, добавил. — И вы мне, херр Фальке, сейчас как сын!