Прошелся по двору, посматривая по сторонам и осенило, подозвал Демьяна, разметил в снегу два места, где приказал к завтрашнему же утру вкопать два деревянных столба.
— Две скобы ещё железные туда приколотить повыше, — продолжил давать указания. — а железную перекладину я сам достану! Вот чего не хватало!
Обычный турник, который я вспомнил — оказал на внимательно прислушивающихся к распоряжениям наемных работников поразительный эффект: тот, что был у них за бригадира, вдруг принялся низко кланяться, взмолившись:
— Не серчай, барин, всё в срок по уговору выполним!
Затем навестил скучающего Прошку, озадачив его изготовлением небольшого овального тубуса-чехла из бересты, как раз под размер бруска мыла. Как образец, думая эти мыльницы под линейку премиум мыла приспособить. Прохор никаких трудностей не увидел, даже когда я ему сказал, что таких мыльниц потребуется много, хоть и не прямо сейчас.
— По весне берёсты надрать надо, барин, сколько потребно и потом хоть весь год сиди вырезай по выкройке! А я хоть сейчас спроворю, велите токмо нож дать да берёсты!
— Ты лежи пока, это не к спеху. Детей из богадельни, значит, можно посадить на эту операцию. Прохор, ты в крепости ведь?
— К заводу приписан, как вся наша деревня, поначалу уголь жег, да возил, потом дядька в завод пристроил!
— Заводу ты сейчас, как калека — не нужен, Прохор, а вот мне пригодишься. Пойдешь ко мне работать?
Сомневался он недолго, уяснив, что заработком не обижу — с радостью согласился. Ещё бы, у него какое-никакое хозяйство есть, как выяснилось, в том числе и лошадь с коровой, с которыми сейчас жена его одна бьётся, да ещё два малолетних ребёнка на шее висят. А мне такой рукастый работник пригодится, буду собирать команду из того, что есть. Тут даже заводчики на работах и детский труд используют, чуть ли не с двенадцати лет, и женский, выбирая все доступные кадровые резервы подчистую. Так что и богадельню вниманием не обойду, постаравшись к делу пристроить кого только можно и вот таких вот увечных и немощных, как Прошка — следует привлекать. А с правовым статусом его разберусь, пусть даже придется выкупать…
На улице ещё немного постоял, посоветовал Аксинье не морозить детей, которые не хуже взрослых принимали посильное участие в стройке — пусть греются в госпитале почаше.
— И покормите их обязательно! Кстати, а почему всего трое, Аксинья, ты же говорила что пятеро сирот у вас?
— Одёжи у них нет, барин. — Потупилась она. — Завтра поменяются, кто сегодня на заработок выходил — отдыхать будут, а другие сменят их. А покормить уже покормили…
Подозвал Демьяна, сказав выделить Аксинье столько, сколько надо на одежду для детей, пусть самую непритязательную, всё равно изгваздают, но чтоб теплую. Впрочем, она сама разберется, не маленькая. Демьян тут же встал грудью на доверенный ему капитал (кстати, сколько там осталось, от тех двадцати пяти рублей — надо выяснить), принявшись ворчать. Мол это совсем излишние траты и пусть по очереди ходят, так и ртов кормить меньше придется и одёжу не покупать. Аксинья не говоря ни слова, так выразительно на него глянула, что Демьян тут же сбавил обороты, под конец и вовсе заключив елейным голосом под одобрительные кивки будущей супруги, что сиротам помочь — богоугодное дело.
— Барин, а раз мы сейчас работаем, нам можно теперь в школу ходить? — Набралась смелости девчушка и сразу же после заданного вопроса спряталась за надежную спину Аксиньи, откуда теперь поглядывала с любопытством, ожидая ответа.
— Какую ещё школу⁈ — Удивился я, посмотрев на Демьяна с Аксиньей. — Что за школа, почему не знаю?
Как-то не укладывались у меня в голове реалии конца восемнадцатого века, небольшой посёлок при заводе, больше похожий на кустарное производство и школа. Так то, мысль о необходимости воспитания собственных кадров и хотя бы минимальном образовании детей: на уровне уметь писать и считать для начала — давно в голове сидела. А тут, как выяснилось со слов охотно разъяснивших ситуацию помощников — уже несколько лет школа действует. При заводе и только для детей заводских рабочих и мастеровых, организованная всё тем же Илларионом Лугининым. Подробностей не добился, кроме того что школа была на три класса, да и откуда Аксинье с Демьяном их знать. Пересказали лишь то, что было им известно.