Брэнд внезапно усмехнулся, его лицо с однодневной щетиной сморщилось в гармошку.
– Двадцать лет в Сан-Диего, вышел на пенсию лейтенантом, как и ты. Только старше, лет на сто.
Малчек кивнул, явно предпочитая иметь дело с профессионалом, чем с расторопным карьеристом, только что получившим назначение, или горячим ковбоем, которому не терпится прославиться. Он посвятил Брэнда в детали, мало что утаивая, кроме своих чувств к Клер. Он полагал, что их и так видно. Пока они говорили, два помощника шерифа с серьезными лицами боком протиснулись в кухню и заняли стулья у окна и двери, сидя расслабленно, но наготове.
– Ну, как я понял, выбор у тебя небольшой, – заключил Брэнд. – Тебе придется вернуться, это ясно. Но сегодня вечером или завтра утром?
– Сможешь выделить людей для охраны сегодня вечером?
– Конечно.
– Тогда завтра. Рано утром. Я отосплюсь после приступа и к утру буду в полном порядке.
Но утром стало ясно, что ни один вертолет не поднимется в воздух. Сильный шторм надвинулся с юго-запада после полуночи. К рассвету деревья вокруг дома шерифа неистово гнулись под ветром, подставляя серебристые листья дождю, который беспорядочной дробью бил по стеклу.
– Наверно, тебе лучше лететь десятичасовым вечерним пассажирским рейсом, – сказал Брэнд.
– Нет, спасибо. Я взял Клер и сбежал как раз потому, что Эдисону нет дела, кто умрет вместе с нами. Я не хочу падать под крики пятидесяти человек. Ни за что.
– Тогда придется переждать.
Малчек отвернулся от окна и подошел к Клер, которая сидела в кресле и притворялась, что читает книгу. Он положил руки ей на плечи и задумался, рассеянно поглаживая ее шею.
Парень в темно-голубом свитере почти дремал, когда после полудня два автомобиля остановились на другой стороне улицы. Ветер и дождь, стучащий по крышам заброшенного деревянного домика, напевали колыбельную, которой он не мог сопротивляться. Ему повезло, что он нашел это укрытие напротив дома Брэнда. Он отлично видел сквозь деревья, когда они вышли из дома: девушка и мужчина, окруженные помощниками шерифа и другими полицейскими в штатском. Он записал детали на скомканном коричневом бумажном пакете, в котором принес сэндвичи. Когда машины отъехали, парень слез с дерева и, с трудом преодолевая шквальный ветер, прошел один квартал до телефонной будки. Он позвонил по номеру в Клемент Глене.
– На автомобилях, как ты и думал. Ты был прав, всего две машины, оба «форда». Девушка в белом «фальконе», парень на переднем сиденье желтого «галакси». В каждом из них еще двое, значит, всего шесть. Правда, девушку можно не считать. Ага, я их записал, – он продиктовал номера машин. – Про это я ничего не знаю, кроме того, что парень нес чехол с винтовкой. Нет, они не взяли ни какого багажа. Только пару пакетов. Ага… – Его лицо помрачнело. – Кому я могу рассказать, черт возьми?! Я знаю, что Эдди мне сказал.
Голос на другом конце провода резал ему ухо.
– Нет, я не забуду.
Он повесил трубку и почувствовал, что ему пора найти где-нибудь туалет. Недалеко находилась бензоколонка Тексако. Он торопливо пошел к своей машине, закатывая по дороге рукава.
Клер сидела на заднем сиденье рядом с Гамбини, который придерживал рукой винтовку, лежащую у него на коленях. Терсон был за рулем.
Желтый автомобиль мелькал впереди в вечернем потоке транспорта, равномерно двигаясь мимо навесов и пустых машин, припаркованных у тротуара. Когда они ехали мимо залива, Клер увидела разбивающиеся о молы волны и затерявшийся во мраке бакен. До горизонта между низкими облаками и водой, казалось, можно было дотянуться рукой. Каждый раз, когда они выезжали из-под защиты зданий, машину слегка качало от резких порывов ветра, насквозь продувавшего улицы, ведущие к заливу.
– Не удивительно, что вертолеты сегодня не летают, – сказал Терсон, поворачивая руль вправо, когда они выехали из-за здания супермаркета. – Шквалы как минимум узлов десять, и передали, будет еще хуже. Они уже сейчас посылают рейсы вокруг гор.
«Майк все равно не сел бы на регулярный рейс», – хотела сказать Клер. Они проехали мимо женщины, которая, затащив в подъезд коляску с ребенком, обернулась, чтобы укоризненно взглянуть на ливень, испугавший ее младенца.
«Если бы мы полетели самолетом, – пожалела Клер, – мы бы уже сидели дома, в безопасности». Но Майк не мог согласиться, чтобы с ним обращались, как с посылкой. Клер могла различить силуэт его головы через заднее стекло желтого автомобиля впереди. Когда он поворачивался к Ван Шаатену, сидевшему рядом, его профиль вычерчивался на стекле. Каждые несколько минут Майк оборачивался назад, удостоверяясь, что их машина благополучно едет следом, но Клер не могла разглядеть его лица? За последнюю неделю они не разу не находились так далеко друг от друга, и ей это не нравилось.
В каждой из машин оружия было больше, чем людей, но без Майка Клер чувствовала так, словно в бурю вышла без плаща.
На перекрестке с шоссе 101 была пробка, и Терсон поставил «фалькон» сразу за желтым «галакси». Клер более отчетливо увидала Майка через полузапотевшее заднее стекло. Он улыбнулся ей.
Они выехали на шоссе 101 около пяти тридцати, но темнота уже спустилась на землю. Обманчивые, штормовые сумерки придавали необычные очертания окружающим домам, так как фонари и огни магазинов были включены раньше обычного. Дождь переливался тысячами змеек по изогнутым спинам автомобилей, их цвета казались очень яркими на фоне тяжелого серого неба. Окна машин представляли собой запотевшую тайну, и только от случайной вспышки спички неясные фигуры внутри обретали лица.
Усталые люди, едущие домой, чтобы устало провести вечер перед телевизором. Во время рекламных пауз они будут поворачиваться друг к другу и говорить: «Только послушай, как завывает этот ветер».
Револьверы будут стрелять и шины визжать внутри ящика из дерева из стекла, и актеры будут кричать: «Остановись-ка там, приятель» другим актерам, бегущим по театрально грязным переулкам. Но настоящие полицейские совсем не такие, теперь Клер это знала. Они – это Терсон и Гамбини, с оружием наготове, наблюдающие за машинами и улицами вокруг. У них тихие голоса, они стеснительны, внимательны к мелочам и пахнут одеколоном.
– Как он, мисс Рэнделл? – спросил Гамбини.
– Он довольно сильно болен.
– Сейчас выглядит вроде нормально.
– Да.
– Удивляюсь, как его взяли в полицию с такими медицинскими показаниями.
– Они поверили армии на слово, что он выздоровел.
– А-а, – Гамбини зажег сигарету, – но это было не так?
– Нет, они ошибались.
– Наверное, такое случается.
– Да, – Клер повернулась, чтобы посмотреть на последний ряд домов.
– Так или иначе, ему пора искать другую работу, – лаконично заметил Терсон.
– Только не он, – Клер удивленно повернулась к Гамбини и тот усмехнулся. – Он сумеет им зубы заговорить, вот увидишь.
– Дьявол с серебряным языком? – улыбнулась Клер, благодарная Гамбини за веру в Майка.
– О нет. До черта упрямый, вот и все. И отличный полицейский. Они на это купятся в конце концов. Вот увидите.
Двое мужчин обменялись взглядами в зеркальце, и Терсон почти улыбнулся. Клер захотелось узнать, что им известно о бегстве Майка с ней, что за версию или полуверсию им рассказали. Но спросить – означало бы впустить в машину сомнения, а они не нуждались в лишнем пассажире.
Когда они въехали в лес, ощущение было такое, как будто кто-то прикрыл последнее окно в доме. Автомобиль двигался тихо, устойчиво, гладко.
– Так-то лучше, – сказал Терсон, обгоняя пикап.
Свет фар заставлял капли дождя на лобовом стекле сверкать каждый раз, когда мимо проезжали машины. Под деревьями стояла непроглядная тьма. Через некоторое время Клер начала дремать, единственным шумом в машине было шуршание дворников, редкое щелканье сигналов поворота и мурлыкание Терсона. Люди в желтом автомобиле проступали лишь силуэтами в свете приближающихся фар. Голова Дэвиса еле виднелась над задним сиденьем, а Ван Шаатен и Майк, судя по всему, уже закончили свою беседу. Клер забылась во сне.