Марк в деревню не собирался. Не понравилась ему обстановочка. Жители настроены к городским агрессивно. А к нему почему-то особенно. И сверстников нет. Чем заняться в деревне, он не знал тоже. Один плюс — Дульсинея. «Дульсинея» звучало в тысячу раз лучше «бабы Дуси». «Жаль её. Она одна смысл всего разумеет... Нужно торопиться. Нужно найти ЕГО...»
— Смысл чего? Найти кого?... — удивился Марк, и, зажмурив глаза, встряхнул головой. — О чём это я вообще?
— А? Что, сына? — не поняла Наталья.
— Я как-нибудь справлюсь. Не хочу в деревню. Не поеду!
— Ну и зря! Свежий воздух... свобода!
— Может, ещё один мешок с золотом найдёшь. Ты у нас везунчик!
— Это деньги Мары. Она их просто так не отдаст.
— Кто это? — серьёзно глядя на сына, спросила Наталья. Мало того, что мелкий изменился в лице, голос погрубел, так ещё этот взгляд остеклевший, презрительный, смотрел сквозь неё, не видя. — Где ты взял деньги? Ты сказал, что в яме нашёл?
Лёха вонзил пальцы в кожу головы и, наблюдая за диалогом, строил невероятные по своей выразительности гримасы. Словно из него бансай крутили. Также витиевато изогнулось и тело. Роден плакал.
Марк стоял, не шелохнувшись. Театр одного актера отыгрывал премьеру у него внутри голосами Горлума и Смеагорла.
Он сощурился, обмозговывая вопрос.
— Да... в яме, — растягивая слова, ответил он. — Баба Дуся же просила оставить деньги. Не брать. Чувствовала, что от этих денег веет смертью, бедой. Не знаю... чем-то плохим.
— Я ничего такого не чувствую, — сбрасывая груз лишних мыслей, Наталья повернулась и пошла на кухню жарить котлеты. Марк тоже вышел. Лёха снова взялся грызть губы. В промежутках покусывая костяшки пальцев: «Нужно делать ноги. Дело плохо. Помнится, у Натальи заначка была жирная. Утром она свалит к маникюрше, а я... соберу вещички, да дам дёру...»
Он осмотрелся, как вор, притаившийся в чужой квартире и в темноте дверного проёма, увидел серое лицо Марка в глазах мелькнул красный огонёк...
«Закат?» — промелькнуло в голове Лёхи. «Или...»
По телу побежали мурашки, голову охватил жар, перед глазами поплыло... как на дороге в жаркий день и мужчина увидел в проёме двери демона. Пылающего демона, скалящего на него клыкастую жуткую пасть... Периодически он рычал так, словно рык этот доносился из глубины, со дна пропасти, из самого ада... Лёха упал и попятился на полусогнутых ногах, волоча зад по полу.
— А... а... а... — крик пытался вырваться наружу, но не мог.
— С тобой всё хорошо? — испуганно глядя на мужа, спросила Наталья, выглянув из кухни. Она посмотрела в коридор: «На что так пялится Лёха?». Но, ничего подозрительного не заметив, опять окликнула.
— Эй! Чёрта увидел, что ль? Вроде не пил...
— Чё... чё... — Лёха переключил взгляд на Наталью, немного пришёл в себя и поднявшись, бросился к серванту. Достал бутылку виски и трясущимися руками отвинтил крышечку, а потом, долго не останавливаясь, вливал в себя эту горечь с привкусом полыни. Желтоватая жидкость струйками текла по подбородку, шее на грудь, заливая новую белую футболку. Наталью передёрнуло.
Лёха не мог больше оставаться в этом доме. Он не представлял себе, как уснёт по соседству с Кочемаром. «А вдруг он меня... за то, что я его того. В яму скинул», — сглотнул Лёха. «Бежать. Однозначно — бежать!
Весь вечер он старался ничем не вызвать подозрения. Особенно у Марка. Перед сном он почистил зубы и практически вжался в стену ванной, пропуская того вперёд, приторно улыбаясь.
Марку становилось не по себе. Можно, конечно, предположить, что отчим оправдывался таким образом за тот грех, что чуть не взял на себя в лесу. Но выглядел он в глазах Марка блевотно: «Лучше бы оставался прежним...» — презрительно взглянул на него Марк и заметил, как у Лёхи заходило ходуном лицо.
«Нервный тик у мужика, что ли?» — Марк пожалел отчима. Таким жалким он его ещё не видел.
— И то верно, — пробурчал Лёха, когда малец исчез в своей комнате.
Когда все уснули, мужчина поднялся и взял спортивную сумку. В ней лежали документы и разные другие бумаги, треники, майка для зала и чистые трусы. Он после зала он принимал душ. Вещей у Лёхи почти не было: зачем копить, если живёшь как на вулкане: или общага, иль у баб кантовался. Пофиг на тряпки. Сейчас он думал как незаметно взять деньги. У Наташки заначка была в шкафу, в кармане норковой шубы. Пятьсот тысяч и несколько монет из клада. Наташка собиралась продавать по одной чёрным нумизматам.