Появилась огромная лестница из красного камня, что крутым винтом устремилась в покрытую туманом бездну.
— Пора идти дальше.
Он этого зрелища стало жутко, но Эдриан послушно двинулся следом за Эн. Горячий воздух постепенно сменился холодным, ионизированным, с запахом пластика, антисептика и хлорки. Эн остановился у двери в операционную. Над ней горел красный огонек. Нейропризрак взялся за ручку.
— Нет, — Эдриан помотал несуществующей головой, — там сейчас идет операция…
— Да, — невозмутимо ответил Эн. — Ваша операция. Вам нужно это вспомнить.
Почему-то по его телу пошли ледяные мурашки. Ему категорически не хотелось видеть, что с ним делали. Чего он так боится? Как иррационально…
— Ты прав. Раз уж я начал…
Эн открыл дверь, Эдриан шагнул за порог… и оказался на больничной кушетке. В глаза бил ослепительный свет. Ужасно больно… и холодно… и страшно… Где он? Нежели он умер, и над ним склонились апостолы в белых масках с еле различимыми логотипами? Решают, какого черта он попал на Небеса… О чем-то переговариваются между собой, но слов не разобрать…
— … повреждения… время смерти.
— Но, судя по показаниям, он еще жив.
— Ненадолго, а нам нужен живой мозг. Начать процедуру изъятия.
— Мэм, кажется он в сознании.
— Да?
Одна из фигур наклонилась, и Эдриан увидел смутно знакомые глаза, а также разглядел логотипы на маске. Ладони, ладони, ладони… Держали земной шар, тянулись друг к другу пальцами. Словно диковинные письмена на языке жестов. Квинт попытался что-то сказать, но губы не слушались.
— Что?
— Я живой… живой…
— Уже нет. — Доктор поставил галку на планшете. — Теперь твои органы принадлежат «Аллегро», парень. Ты сам дал согласие, видишь? — Он показал ему подпись в формуляре. Да, Эдриан это подписывал, но он же не мертв! — Ты послужишь своей стране и после смерти. Все, вырубаем его.
Темнота поглотила его сбивчивый шепот.
Затем снова вспышки. Много вспышек слились в кошмарный кинофильм. Один сплошной, мать его, боди-хоррор. Сознание включали и выключали, словно радио. Он видел сокращение синтетических мышц, лицо в отражении гладких поверхностей. Без кожи, без волос, кровавое месиво плоти. Страдающая от боли, беззвучно вопящая марионетка из костей, стали и мяса.
Это было выше его сил. Время превращалось в бесконечную пытку. Эдриан хотел сдохнуть. Однажды он все-таки смог нанести себе страшный удар, но эти черти в белых халатах снова вернули его в синтетический холод.
Это Ад. Последний круг, где Сатана навеки вморожен в огромную глыбу льда, как он — в эту марионетку из мяса. Его разум агонизирует, переживая падение в раскаленный металл и бесконечный холод тестов над его телом.
— Отвратительные показатели. Конструкт слишком зациклен на переживаниях, это делает его малоэффективным. Идеи?
— Что, если заблокировать травмирующие воспоминания и сделать перезапуск? Критических ошибок быть не должно…
— Интересно… Попробуем этот вариант. Отрезок небольшой. Предлагаю ввести несколько основных директив. Это должно стабилизировать его и сделать более управляемым.
Тьма. Холод.
— Нет-нет-нет-нет-нет…
Эдриан пришел в себя от собственного шепота. Эн участливо смотрел прямо ему в глаза. Квинт заметался. Ему захотелось отгрызть собственные конечности, сорвать кожу.
— Сэр, послушайте меня… Это уже в прошлом.
Вдох-выдох. Это воспоминания. Самый жуткие, самые отвратительные воспоминания в его жизни.
— Это причина ваших кошмаров, — сказал Эн. — Вы пережили слишком много травмирующих событий, они были заблокированы… Записать вас к психологу?
— Нет! — крикнул Эдриан, затем добавил чуть тише: — Нет. Тут такое… За всю жизнь даже с психологом не разгрести, — вздохнул. — Что же они сделали со мной?
Он хотел знать, но одновременно с этим боялся. Больше не хотел возвращаться в этот обтянутый мышцами скелет. О нет, о Боже, он же прямо сейчас в нем, прямо в этой груде мяса!
Он снова запаниковал, словно его захлестнуло волной. Хотелось найти кнопку «Выкл» и навсегда это прекратить. Эдриан силой воли столкнул с себя эту удушающую плиту. Сдохнуть на радость врагам он не может. Не сейчас.
— Очень хорошо. — Теперь голос Эн похож на прикосновения скальпеля к плоти. — Это еще не конец пути.
— Не конец?
— Да… Но дальше вы пойдете сами.
— Почему?
— Я искусственный, но не дурак, и хочу жить. То, что внизу, способно расщепить меня.