Кана — крохотный городок в древней Галилее. Христос побывал там на свадьбе, во время которой продемонстрировал первое из чудес, превратив воду в вино. На свадебном пиру присутствовала также и Мария. Она попросила Иисуса пополнить запас вина, велев слугам сделать то, что прикажет им Иисус. Слуги восприняли приказания Марии и Христа как должное. Однако представляется довольно странным, чтобы два гостя могли распоряжаться на чужой свадьбе относительно запасов вина. Иисус Христос вряд ли стал бы совершать чудо лишь затем, чтобы потешить собравшихся. Более вероятным представляется, что это была именно его свадьба и он распорядился насчет вина на вполне законном основании. В Евангелии от Иоанна говорится: «Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином — а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, — тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее сберег доселе» (2: 9–10). Распорядитель свадебного пира, должно быть, имеет в виду Иисуса под тем самым женихом, который сберег хорошее вино.
Название происходит от греческого «катарос» — «чистый». Катарами называли членов средневековой секты еретиков, которые придерживались неоманихейского вероучения, отличавшегося дуализмом, то есть признавали существование двух правящих миром богов. Один из них был духовным, «добрым» богом, богом любви. Другой представлял собой олицетворение материального мира, был богом зла, которого именовали «Рекс Мунди» (Земным Царем). Это противоречило основным канонам католицизма, согласно которым, хотя зло идет от дьявола, оно проявляется в людях и их поступках. Катары отрицательно относились к богатству и пышности обрядов католической церкви, предпочитая вести строгую и скромную жизнь. Веря в то, что все материальное создано злом, они отрицали божественную суть Христа. По их мнению, он ничем не отличался от обычных людей. Некоторые из катаров верили в то, что Иисус — бесплотный призрак, который не мог испытывать физические страдания и умереть. Они также отвергали идею воспроизведения потомства, однако не стали налагать запрета на сексуальную жизнь — по всей видимости, из соображений здравого смысла. Катары также были вегетарианцами и предпочитали питаться рыбой.
Начиная с 1140-х годов катары превратились в особую церковь, имевшую свою иерархию, литургию и систему верований. В конечном счете папа Иннокентий III (1198–1216 гг.) предпринял попытку привлечь на свою сторону Раймунда VI, графа Тулузского, для искоренения катарской ереси. Однако дела приняли скверный оборот. В январе 1208 года был убит папский посланник. В подготовке убийства заподозрили Раймунда Тулузского. Это стало одной из причин, приведших в 1209 году к Альбигойскому крестовому походу против катаров. В Лангедок вторглась тридцатитысячная армия папских крестоносцев, которая огнем и мечом принялась искоренять катарскую ересь. Последний оплот катаров, Монсегюр, пал под натиском крестоносцев в 1244 году. Существует предположение, что именно в Монсегюре катары хранили свои знаменитые сокровища, которые им удалось вывезти из крепости до ее захвата.
«Дарственная Константина» — документ, обнаруженный в VIII веке, но якобы созданный в IV веке. Римская католическая церковь утверждает, что он был написан Константином Великим и передан в дар папе Сильвестру предположительно в 337 году, незадолго до смерти императора. В нем император благодарил Сильвестра за то, что тот излечил его от серьезного недуга — проказы. В знак величайшей признательности за это Константин передал всю полноту власти над Священной Римской империей католической церкви. В документе оговариваются права церкви на избрание и переизбрание монархов. В эпоху Просвещения Лоренцо Валла проверил подлинность «Дарственной Константина» и установил, что этот документ не мог быть написан в годы правления Константина Великого. Однако хотя и было доказано, что документ оказался фальшивкой, церковь так и не призналась в подлоге и продолжает утверждать, что в законном порядке получила право назначать монархов.
Епископ и церковный писатель Евсевий Кесарийский, живший в 160–240 годах, написал следующее: «Ирод, у которого не было ничего общего с народом израильским, в досаде на свое низкое происхождение велел сжечь списки родов, думая, что он покажется знатным, если никто не сможет по народной записи возвести свой род или к патриархам, или прозелитам, или к так называемым гиорам — чужестранцам, породнившимся с евреями. Толькб немногие, сохранившие память о своем роде, сберегли свои частные родословные, или запомнив имена предков, или имея их списки. Они гордились тем, что сохранили память о своем благородстве. В их числе были и вышеупомянутые деспосины — их называют так по причине их родства с семьей Спасителя».