Холодный мрамор темно-зеленого цвета, душевая кабина с полностью прозрачным стеклом, широкий умывальник, огромное зеркало с подсветкой. Каждая комната этого дома была шикарна, словно сделана под какой-то особенный заказ. Неужели Франко… тот Франко, которого я знаю, с щетиной и в потертой куртке, когда-то был частью всего вычурного и идеального?
Потянувшись за одним из кофейных полотенец, лежавших на полке справа от зеркала, я поймала себя на очередном отличии наших миров: не знаю, почему, но у меня дома полотенца никогда не были настолько мягкими. Неужели все, и правда, зависит от количества денег в кошельке и познается лишь в сравнении?
– Молли, все хорошо? – переспросил Франко, постучав в дверь, не дав мне и двух минут, чтобы собраться с мыслями или привести себя в порядок. Но все ведь не было хорошо? Не было ведь, правда? Только вот у кого хватит сил и смелости признать это? Хотя в первую очередь это признание нужно именно мне. Я была здесь чужой и сейчас, вглядываясь в свое измученное отражение в зеркале, понимала, как ужасно выгляжу. Даже Франко после всего, что было в его жизни, в обычной потертой одежде и с многодневной щетиной выглядел лучше, чем я.
– Молли? – повторилось мое имя голосом Франко.
– Да, все… хорошо, – тихо сказала я, открыв дверь. Франко, вероятно, понял, что это не так, но совсем ничего не сказал. Он всего лишь протянул мне аккуратно сложенный серый костюм, состоявший из толстовки с капюшоном и низко сидящих штанов с манжетами, а затем обнял меня, прижимая к себе так, словно это было в последний раз.
– У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно, сахарная, – крепко удерживая мое лицо своими ладонями, сказал Франко, а затем едва ощутимо провел большим пальцем правой руки по моим губам, заставляя меня задыхаться. – Я буду ждать тебя за столом, если ты, конечно, хочешь.
– Дай мне несколько минут, и я присоединюсь к вам за ужином, – выдохнула я, наклоняя голову немного влево, желая прижаться щекой к его ладони и чувствовать это тепло, что пробиралось под кожу в одном месте по всему телу.
– Хорошо, – кивнул Франко и, более ничего не спрашивая, закрыл за собой дверь.
Не знаю, зачем, но я слишком быстро повернула щеколду, словно она могла обезопасить меня от чего-то плохого, и наконец-то принялась переодеваться. В костюме Франко я выглядела довольно нормально. Помнится, его толстовка в прошлый раз сидела на мне отлично, за исключением событий, которые к этому привели. И этот запах... Я помнила его и даже при огромном желании забыть бы, наверное, не смогла. Но эти вещи… Они пахли по-другому. Да, приятно. И на ощупь были очень мягкими. Но запах был совсем иным. Не таким сладким и не таким… свободным.
Посильнее затянув шнуровку на поясе штанов, которые были слегка великоваты, я посмотрела на свои ноги. Ботинки, отлично смотревшиеся с джинсами, сейчас выглядели смешно. Но другой обуви не было, и все, что мне пришло в голову, это оставить все как есть. Сложив грязные вещи в стопку, я оставила их возле умывальника, наконец-то ополоснула лицо, смывая потеки от косметики и усталость, и кое-как собрала волосы после безуспешных попыток распутать их пальцами. Затем я просто покинула уборную, чувствуя ужасную усталость. Но проигнорировать ужин я не могла. Это было бы как минимум неуважением к Уго.
Еда оказалась безумно вкусной и по-настоящему домашней. Возможно, из-за того, что я была чертовски голодна и измотана морально. Я не отказывалась ни от мяса, ни от овощей и съела, казалось, в два раза больше своей обычной порции. В какой-то момент я даже перестала чувствовать эту неловкость, о которой еще говорят «не в своей тарелке». Мы ужинали в непринужденной атмосфере. Нейтральные темы ни о чем, которые даже не оставались в памяти. Лишь бы разбавить тишину. Никаких разговоров о произошедшем. Ни одного вопроса о личном. Без единого намека на что-либо из прошлого. Для меня это было бы слишком, и Моретти это понимали. Я не их каста… пока что. И я была чертовски за это благодарна. Иногда царила тишина, и она словно лечила. Еще легкая музыка на фоне. Джаз. Самое то.
– Франко, наверху приготовили твою комнату и соседнюю, – промокнув уголки рта салфеткой, произнес Уго, когда здоровяк в черном что-то шепнул ему на ухо, – но Молли может отдыхать в твоей комнате, если ей не нужно побыть наедине с собой.
– Молли? – вопросительно посмотрел на меня Франко, но в его глазах царила словно надежда на то, что страх не возьмет свое, и я не начну от него отстраняться.
– Все хорошо, – заверила я их. – Кроме того, я подразумеваю, что успею побыть наедине, пока вы решите все вопросы со своим прибывшим гостем.