– К сожалению, не могу сказать того же, – ответила улыбкой я, посмотрев снизу-вверх на довольно высокого по сравнению со мной мужчину, и пожала протянутую мне руку. – Надеюсь, я ничему не помешала? – осторожно спросила я, поймав странную ухмылку со стороны Уго. Да, черт подери, несмотря на то, что я ночевала в этом доме, я до сих пор боялась Моретти-старшего или того, что он мог сделать со мной, Франко и еще черт знает чем.
– Нет, самое важное ты уже пропустила, – Уго достал пару огромных кубинских сигар, протянул одну чернокожему мужчине и лишь после этого поджег ее. Серый дым начал медленно подниматься вверх, пока Уго не сел в кресло, и вытяжка от камина не сработала, затягивая дым в себя. – Завтрак будет готов через полчаса.
– Я… Спасибо, но мне нужно…
– Молли, ты не против попить кофе по дороге в больницу к Эйдену? – спросил Франко, словно намекая, что нам пора убраться из комнаты, в которой будут и дальше разговаривать взрослые, тем самым спасая меня от неловкости и надобности просить отвезти меня в город.
– Я только за, – выпалила я, мысленно уже будучи у выхода, но все еще стояла неподвижно. Мне словно было нужно, чтобы Франко подошел, взял меня за руку и увел отсюда. Я понимала, что всю эту неловкость я придумывала себе сама, ведь вчера Уго дал мне понять совсем другое. Хотя мысли о том, что Франко сказал: «либо со мной, либо никак», тоже не покидали меня. Меньше всего мне хотелось быть обузой.
– Итан еще что-то говорил? Он приедет? – спросил Франко.
Леон утвердительно кивнул, затянулся предложенной ему ранее Уго сигарой и произнес на выдохе.
– Он будет здесь немного позже и наберет тебя сам.
Франко на мгновение о чем-то задумался, а затем, еле заметно кивнув, направился к выходу, протягивая мне по дороге руку и чертовски крепко сжимая мою ладонь. Но эта боль, это ощущение реальности и его присутствия были мне необходимы.
Некоторое время мы ехали молча. Но не так, как вчера. Не было напряженности. Словно так и было нужно, или словно мы уже женаты несколько лет, и все решается само собой, а диалоги просто как бонус к прочей жизни; мы едем на работу или по своим делам, позавтракав вместе, но проведем день каждый в своих заботах; мы просто есть друг у друга, а между нами нечто большее. Но в реальности всего этого ведь не было. Франко был слишком погружен в свои мысли, что было, по сути, и не странно, учитывая происходящее вокруг и, в частности, произошедшее вчера. А я просто пыталась принять, что совсем иной внешне парень и есть Франко, с которым я познакомилась раньше.
– Ты не похож на себя, – тихо прошептала я, когда Франко сел в машину и протянул мне кофе, купленный в Старбаксе пару минут назад. Наверное, я просто больше не могла удержать в себе непонимание и страх, что что-то изменится именно в нем.
– Я все еще я, – как-то безразлично бросил он.
– Ты какой-то другой, – констатировала факт я и отпила глоток.
До больницы оставалось совсем немного. Франко молча завел машину. Но мы никуда не поехали, просто стояли с заведенным двигателем, пока Франко не повернул ключ, позволяя машине снова погрузиться в тишину, и, повернувшись ко мне, поймал мой вопросительный взгляд.
– Сахарная, ты понимаешь, что многое изменится? – посмотрел на меня Франко, крепко сжимая кулаки. Он помедлил, а затем, наклонившись ко мне, откинул крышку бардачка и, достав оттуда пачку сигарет, закурил. Сейчас черты его лица, движения и то, как он курил, возвращали мне моего Франко. Но его тон был слишком резок. А я была не вправе его винить.
– Я понимаю, но… – я опустила глаза, посмотрев на стакан, на котором слегка неровным почерком и плохо пишущей черной ручкой было нацарапано имя Эмили и номер телефона. Наверное, Франко не заметил этого, да и меня это совсем не трогало, ну разве что совсем чуть-чуть. Просто… Франко в потертой и грязной одежде вряд ли кто-то оставлял номера телефонов. Франко с щетиной и уставшим видом никто не провожал пожирающими взглядами. Да, черт подери, во мне разгоралась ревность. И только по одной весомой причине: я была с Франко, когда на нем не было костюма за несколько сотен или тысяч баксов.
– Что «но», сахарная? – резче обычного бросил Франко, крепко затягиваясь. В этот момент мне тоже захотелось закурить. Я не могла показывать ему свою слабость. Сделав свой выбор в этой жизни, я должна была быть сильной и быть рядом с Франко, а не прятаться за ним.
Он смотрел и ждал ответа. Или хотя бы чего-то. А я просто потянулась к нему, взяла в плен ладоней его чертовски напряженную руку, двумя пальцами которой он крепко, практически пережимая, держал сигарету. Он не понимал, что происходит, да и я до конца не понимала. Я просто хотела его… и курить. Рука Франко немного расслабилась в моих ладонях, и я потянулась еще ближе к нему, к его руке, поднося сигарету, которую он все еще держал, к своим губам. И затянулась. Крепко обнимая губами чертовски горячий фильтр, вдохнула дым в свои не привыкшие к такому сопротивляющиеся легкие. А затем, словно считая до трех, просто выдохнула до ощущения пустоты внутри себя.
– Но мне неважно, что изменится вокруг, Франко. Мне неважно, во что ты будешь одет, и сколько женщин будут писать тебе свои номера на стаканчиках из-под кофе. Меня волнует только то, чтобы не изменился ты сам, и особенно по отношению ко мне.
Я высказалась. И, ощущая странное, но такое, казалось, теплое удовлетворение, хотела откинуться на сидении, но не успела. Франко слишком быстро потушил сигарету и, запуская руку прямо в мои волосы, едва ли не до боли хватая за затылок, притянул меня к себе.
– Сахарная, это было самое сексуальное, что я, мать твою, слышал в этой гребаной жизни, – выдохнул он мне в губы прежде, чем навалился на меня со страстным, практически животным поцелуем.