– Ты действительно готова ко всему этому, сахарная? – прижимаясь лбом к моему лбу, спросил Франко.
– Нет, не готова, – ответила я и увидела нарастающую панику в его глазах, – но для этого у меня ведь есть ты. Я готова быть с тобой, что бы ни произошло, а остальное…
– Моретти, твою мать, – нашу милую идиллию прервал грубый голос с хамоватым оттенком, – я и не сомневался, что ты окажешься здесь! Привет, Моллс.
– Привет, – это был Коул. Один из парней Лиама, с которым я неимоверно сблизилась во время пребывания моего друга в больнице.
– Лучше скажи мне что-то по делу, – буркнул Франко. – Уверен, ваш папочка уже проинформировал вас, что делиться информацией обязательно.
– Новой информации нет. Эпицентр взрыва – кабинет в самом центре этого притона, а мистер Моро, по всем сведениям, мертв. Пожарные и саперы еще работают, и это еще надолго, – Коул недовольно поморщился, посмотрев через свое плечо на Уилла, стоявшего рядом с пожарными, и протянул Франко какие-то бумаги. – Мы хотим знать, что происходит. И только без сказок, ладно? Это уже третье заведение такого типа за последние две недели. Это гребаная война, да?
– Как… третье?! – делая шаг назад, уставилась я на Франко.
– Понимаешь, сахарная, иногда легче сжечь все дотла и построить заново, нежели переубеждать тех, кто никогда не согласится, тратить на это время и деньги, которые можно направить в другое русло, – спокойным тоном проговорил Франко, пока к нам не подошел Уилл.
– Твои методы, да? – рассмеялся тот. В одно мгновение Франко как подменили. Его кулаки сжались, в одной руке сжимая бумаги, а другой он вцепился Уиллу в рубашку, наваливаясь на него всем телом.
– Ты когда-нибудь договоришься, – прошипел Франко. – Имей хоть каплю уважения. В этом пожаре погиб мой друг.
Франко словно задержал дыхание, его пальцы расслабились, а затем неожиданно для всех он толкнул Уилла в грудь, на что тот зарычал и сделал пару шагов назад. И пока Франко прятал бумаги во внутренний карман своего пальто, Коул пытался сдержать Уилла, который рвался в бой.
– Уилл, пожалуйста, не надо, – прошептала я.
Глава 17. Приоритеты
Франко POV
Я любил Рождество. Я так, черт возьми, любил Рождество! Раньше. До всего этого. Когда родители еще были живы, а я и близко не думал о том, как чертовски сложна эта жизнь. Мама всегда готовила лазанью и пекла смешные имбирные печенья, которые Лука прятал в нижний шкафчик у плиты. Отец все время проводил дома у камина, а Уго принимал важный вид, сидя в огромном кресле у огня рядом с ним. И мы… разговаривали. Много. Обо всем, что случилось за этот год. Делились радостями и страхами, победами и поражениями. Искали возможности расти духовно и физически. Мы не осуждали, а лишь принимали и искали решения. Это было время семьи Моретти. И ни работа, и ничто другое не могли помешать нам проводить время вместе.
Сейчас у меня не было семьи. Той, какой она была раньше. Все рассыпалось просто на глазах, и я не знал, что мне с этим делать. Один мой брат сначала прогнал меня, а теперь хочет, чтобы я за что-то отвечал. Другой брат оказался и не братом вовсе. Молли… Я так боялся, что она не примет меня в этой среде разврата, крови и похоти, и еще больше я боялся ее потерять. Леон… который сейчас там, сидит с моими родителями, пьет вино, ведь мама не позволила бы ему перед Рождеством пить что-то другое, и смотрит на все происходящее с небес. Итан, с которым я не могу связаться уже несколько дней, и мне остается только молиться, чтобы с ним, Дженнифер и ребенком все было хорошо.
Но я хочу… хочу семью и хочу, чтобы все было, как прежде.
– Сделай это, – произнес Уго. Я сначала не понял, о чем идет речь, и лишь когда затушил сигарету, и посмотрел на брата, сидящего в своем кресле напротив, меня передернуло. – Тебе это важно. И нужно.
На дубовом столе, разделявшем нас, практически в центре стояла небольшая коричневая шкатулка с золотой гравировкой в виде колец бесконечности. Я знал, что это. Мне не нужно было рассказывать и напоминать, хотя в моей памяти воспоминания об этой вещице были смутными, но все же они были. И то, что Уго сейчас отдает ее мне, было, черт подери, непредсказуемо. Понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами и переступить черту, ведущую в прошлое моей семьи. Но трусость никогда не была моим коньком. Я протянул руку, чтобы взять шкатулку, и заметил, как все-таки дрожит моя ладонь. Да, черт подери, это был тот самый взгляд в прошлое, яркое и любимое, но такое, черт подери, болезненное. Под пальцами отчетливо ощущались бугорки кожи, которой была обделана древесина очень много лет назад, и слегка выпуклые линии гравировок, над которыми время, казалось, было не властно. И да, открыв ее, я убедился в своих догадках. Внутри шкатулки на темно-красной, я бы даже сказал, кровавой бархатной подушке лежало кольцо. Довольно массивное, с одним огромным продолговатым белым камнем. Это было мамино кольцо. А до этого оно принадлежало бабушке. А до того еще кому-то. Семейная реликвия, переходящая в родословной Моретти из поколения в поколение от дочери к сыну и от сына к дочери. Отец говорил, что это кольцо прошло более десяти поколений моих кровников и было закалено не одним извержением вулкана Этна на своей истории.
И вот теперь Уго дает его мне, чтобы я… обрел свою семью?
Это чертовски невовремя, учитывая все происходящее. Я не… что, черт подери? Не до конца уверен в том, что хочу провести остаток своей гребаной жизни с Молли? Я гребаный мудак, который в один момент попросту забыл то, кем он был прежде? Или, быть может, жалкий отброс общества, который все еще не готов отвечать за свои поступки и двигаться дальше? Злость охватила каждую клеточку моего тела. Сковала все мышцы судорогой не только физической, но и ментальной, вгоняя в ступор ненависти к себе. Злость, за которой я прятал страх от отказа моей сахарной девочки. Да, такая вероятность существовала, но вряд ли была слишком велика, и я ни в чем не мог быть уверен, еще не спросив ее ни о чем. Все ее поступки были чертовски непредсказуемыми, и за все время, что я ее знал, я так и не смог забраться в ее голову, чтобы понять хоть что-то из того, о чем она мне не говорила. Молли просто сама дала мне понять, что будет рядом. И я верил ей! По крайней мере, так мне хотелось думать, хоть моя девочка пока еще и не прочувствовала все почести гребаного темного мира, с отсутствием которого в своем окружении я практически смирился.