Я аккуратно, насколько это было возможно, вытащил неожиданную пассажирку с заднего сидения. Сильно же ее приложили, раз до сих пор не пришла в себя.
Хорошо, что подъездной двери не было. Кто-то высадил то ли по пьяни, то ли просто ради куража. И слава Богу, что квартира моя не на последнем этаже. Девушка нетяжелая, но и я вообще-то не культурист.
На лестничной площадке третьего этажа было шесть дверей. Ближайшая к моей квартира пустовала. Хозяин умер, а может, съехал, я не вдавался в подробности. Жильцов остальных я не знал, да, собственно, особого желания знакомиться и не было. Ни у меня, ни у них. Все, что было слышно, это голоса: то ругань, то пьяные вопли, то плач детей. Здесь никто никем не интересовался. Если вдруг нагрянут копы, то никакой информации не нароют. Не потому, что тут один за всех, а все за одного, а потому, что всем на всех насрать.
Вообще-то изначально это квартира принадлежала Итану. В свое время он помог мне, приютив в тяжелый период моей жизни. А с недавних пор я обитал здесь один. Квартирка была небольшой, но меня устраивала полностью. Однажды, решив, что пространство слишком давит, и хочется какого-никакого простора, я снес стены между двумя крошечными комнатами и кухней, оставив только несущую. Места стало больше, а главное, все помещение было как на ладони. Итан назвал меня тогда параноиком. Возможно, так и было. Но лучше я буду живым параноиком, чем нормальным, но мертвым.
Захлопнув дверь ногой, я двинулся прямиком к дивану, куда аккуратно уложил пострадавшую, предварительно спихнув на пол коробки из-под пиццы. Не удержавшись, присел на корточки и стал внимательно разглядывать незнакомку. Тонкие руки в ссадинах, на голени огромный синяк. Да, криминальный мир жесток, там, где есть деньги, жалости нет, но, черт, она же совсем молоденькая. Ее ж одним ударом переломить можно. Так, стоп, какого хрена я снова о ней думаю? Честно говоря, все эти непрощенные размышления начинали меня напрягать.
Какая нафиг разница, кто она и за что попалась в лапы головорезов моего брата? Внешность, как говорится, обманчива, и под маской невинной девственницы может скрываться прожженная потаскуха.
Девушка едва слышно застонала, но глаз так и не открыла.
И врач во мне победил, отпихнув подальше философа и психиатра. В данный момент я сосредоточился на спасении этого юного тела. Душой ее пусть занимается кто-то другой.
Пока закипала вода в чайнике, я вытащил из тайника, оборудованного под книжным шкафом, хирургические инструменты. Когда-то их сделали для меня на заказ из самой дорогой стали. Конечно, хотелось использовать их в другой обстановке, но что случилось, то случилось. Ругнувшись, я тряхнул головой, отгоняя некстати всплывшие воспоминания.
Поставив на поднос все необходимое и захватив несколько тряпок, я вернулся к дивану. Бледная кожа девушки покрылась испариной, а пульс стал учащенным. Возможно, в какой-то реальности это являлось хорошей новостью, но не сейчас и не в ее случае.
Там, на улице, я осмотрел ее поверхностно, на предмет серьезных повреждений, сейчас же решил проверить, нет ли каких-то ранений, может быть, внутренних, которых не заметил сразу. Майку разрезал, чисто по-мужски отметив небольшого размера грудь, скрытую простым лифчиком. Это скорее на инстинкте, автоматически. К тому же нечто более интересное привлекло мое внимание. Ее ребра украшали глубокие явно не сегодняшние синяки, а одно из них было треснувшим. Иногда я и сам не до конца понимал, как мог ставить настолько сложные диагнозы без аппаратов, но интуиция меня еще ни разу не подводила. Не зря же учился у лучших врачей мира, пусть и за деньги отца, который считал все это просто мимолетным увлечением. А я жил этим. И мог многого достичь.
Франко, черт тебя дери, ты снова начинаешь рефлексировать. Мало ли что могло быть, теперь этого не узнать. Есть сегодняшний день, и есть эта девушка, которой какого-то лешего ты решил помочь, а сам сидишь и гадаешь, чем она могла насолить Большому Боссу. В конце концов, определись уже: либо не лезешь в это дерьмо, и для тебя до конца дней останется загадкой, за что ее так отметелили; либо, если уже впутался во все это, попробуй ей помочь, и, быть может, она расскажет тебе что-то, чего ты еще не знаешь.
Третьего по-любому не дано. И да, судя по всему, проблемы словно сами находили меня.
Но, черт возьми, я не мог бросить ее умирать. Или мог? Мысленный диалог с самим собой вел меня все в тот же тупик.
Твою ж мать! Иногда я искренне завидую одноклеточным организмам. У них все до смешного просто и незапарно.