Это было не очень хорошо.
У нее были проблемы с тем, как полиция относится к людям в ее районе, но когда стреляли в ее сына, они были просто великолепны: они сделали все возможное, чтобы поймать и привлечь к ответственности молодого человека, который устроил наезд.
Но... у нее было особое чувство по отношению к Бобу, что, возможно, он стоит этих усилий как человек. Человек, который почти не произносил ни слова во время двух-трех ежегодных визитов, он заставил ее беспокоиться о нем больше, чем о работе.
Она подозревала, что это ошибка.
Она сморщила нос от паров отбеливателя, исходящих от чистящего средства.
За ранним утренним визитом офицера последовала череда пациентов с неприятными травмами и неприятными поворотами; сборщик бутылок, зацепившийся за проволоку; пенсионер с грибком на ноге; жирный продавец фруктов из нескольких кварталов, который только и делал, что пялился на ее грудь и отпускал бестактные намеки.
В обычный день ей приходилось ассистировать доктору Жирару или доктору Фосетту. Но это было уже не так, и список ее обязанностей перед перегруженными пациентами приемной, казалось, рос с каждой неделей.
В дверь смотровой комнаты постучали. Мгновение спустя рука слегка приоткрыла ее, и внутрь просунулась голова.
Это был мальчик, вероятно, лет десяти. У него были всклокоченные каштановые волосы и обеспокоенный взгляд: "Сестра Эллис?"
Она держала свою тряпку в руке в резиновой перчатке: "Вы не должны были сюда возвращаться..."
"Мне пришлось соврать в регистратуре и сказать, что мне нужно найти медсестру моего отца". Он выглядел смущенным, его руки были засунуты в боковые карманы старой джинсовой куртки, которую любили показывать в старых фильмах 80-х годов, пушистый воротник из белой шерсти был тусклым и серым.
"Извините", - пробормотал он: "Как... Я имею в виду... это действительно важно".
"Кто..."
"Человек... Я имею в виду, человек, которого мне нужно найти... он не мой отец. Мама сказала мне, что я должна найти его в случае непредвиденных обстоятельств и... ну... Я имею в виду... У меня очень большая проблема".
Она отложила бутылку с отбеливателем: "И кто-то сказал тебе..."
"Они сказали, что ты знаешь Боба Синглтона".
Доун не могла не показать своего удивления.
Она взяла себя в руки: "Я не могу обсуждать информацию о пациенте с человеком, который только что пришел с улицы".
"Я думаю, что он может быть в опасности. Я думаю... Я имею в виду, я знаю, что это так".
Она положила салфетку у раковины. Доун подошла к двери и, положив руку на спину мальчика, осторожно повела его в сторону коридора: "Тогда тебе нужно позвонить в полицию, вот что тебе нужно сделать".
"Я... я не могу. Они могут быть замешаны".
Мальчик был встревожен не на шутку: "У тебя есть номер родителей? Кому я могу позвонить...?"
"Они мертвы. Они... Перед смертью мама сказала мне найти Боба Синглтона. Они..." Его страдание росло, и он что-то говорил, избегая информации. Она не хотела заставлять его бежать. Но...
"Послушай, даже если бы я хотела тебе помочь... Боб, как говорится, "без определенного места жительства". У него нет дома, детка. Так что..."
Мальчик выглядел растерянным: "Он живет на улице?"
Она мягко улыбнулась и кивнула, несмотря на его бестактность: "Ага. Такое случается с людьми, хочешь верь, хочешь нет. Очень многие, как Боб, предпочитают оставаться там. Есть вроде бы хорошая книга на эту тему; она советует нам "не суди, да не судим будешь".
Это еще больше усилило его замешательство: "Библия?" Он явно не был уверен.
"Ага. Ну, как я уже сказала, больше ничем помочь не могу..."
"Пожалуйста!" Он схватил ее за руку, потом увидел ее беспокойство и отпустил: " Простите! Я ничего не имел в виду, просто... Мне нужно найти его. Мне страшно, понимаете?"
Она вздохнула. Она заботилась о Бобе, как и обо всех своих пациентах. Но он доставлял ей неприятности в течение двух дней. Может быть, мальчик был его. В любом случае, это была его проблема.
Я не могу тебе много рассказать, но полгода назад, в конце прошлой зимы, когда была сильная буря, я пошла за ним в его ночлежку - он называет ее "флоп" - чтобы убедиться, что он живет нормально. Переулок между Северной Пеорией и Хаббардом, недалеко от скоростного шоссе. Это лучшее, что я могу сделать. А теперь... давай я позвоню кому-нибудь за тебя..."
Мальчик быстро пошел по коридору: "Спасибо! Вы... просто, спасибо". Он повернулся и побежал прочь из поля зрения, в зону ожидания и к входным дверям.
Доун тупо смотрела в коридор, размышляя, правильно ли она поступила.
Она слышала смешивающиеся голоса, звуки движения говорили о том, что в зале ожидания сейчас многолюдно, так как день сменяется ночью.
Через несколько мгновений она отпустила эту мысль и вернулась в смотровую.
Дезинфицировать себя она не собиралась... Она взяла баллончик и вернулась к работе.
Нельзя вмешиваться. Не могу беспокоиться о каждом ребенке, который проходит через общество...
Но трудно было удержаться. Западная Петля и Греческий город были ее работой и домом на протяжении десяти лет. Она заботилась о людях, живущих там.
Он выглядел отчаявшимся.
Она закончила протирать краны, затем снова поставила бутылку. Она подошла к двери и посмотрела по коридору в сторону входа.
Ты устала и нуждаешься в отдыхе. Поэтому ты и не задавала ему больше вопросов.
Она чувствовала себя виноватой за то, что оставила его заниматься своими делами.
Ее размышления были прерваны тем, что в коридор вошел еще один человек - пожилой мужчина...
"Сэр... Вам нельзя сюда возвращаться".
"Сестра Эллис?"
"Угу." Что теперь?
"Я Аллан Темпл; я доцент Лойолы. Вы разговаривали в последнее время с подростком? Чуть ниже меня ростом? Он друг моего друга, и я беспокоюсь за него. Мне кажется, у него могут быть большие проблемы.