Но Боб заметил, что она слегка улыбается.
Она посмотрела на часы: "Сейчас шесть сорок. Все, кто работает днем, уже должны быть дома. На сегодня, пожалуй, все".
Боб кивнул: "Дадим ему еще полчаса, прежде чем я проверю. Потом надо будет уходить. Телефонный киоск неподалеку закрывается в восемь, а нам нужна еще одна горелка".
30
АРЛИНГТОН, ВИРДЖИНИЯ
Мужчина за стойкой регистрации был пожилым, на грани пенсии.
Он спокойно относился к своей роли, возможно, привыкнув за десятилетия к тяжелым случаям и душещипательным историям. В хранилищах хранились жизни людей, их воспоминания. Эти вещи много значили для них. Он был тем человеком, который часто стоял на их пути.
Но, по мнению Крюга, все это уже давно его не волновало. Старый кардиган и полиэстеровая рубашка с короткими рукавами соответствовали его непринужденному, невозмутимому выражению лица. Это был человек, который повидал слишком много еще до того, как большинство из них родились.
У него наверняка есть дробовик под стойкой, но он также знал, что пятеро мужчин в черных костюмах, стоящих перед ним, - это больше, чем он может выдержать.
Крюг положил пистолет плоской стороной вниз на стойку: "Нам нужно увидеть подразделение". В том, что последний известный адрес Смоллса был не квартирой, а хранилищем секретов, был какой-то странный смысл.
"Есть номер?" В выражении лица мужчины едва угадывалась жизнь.
"3211."
"Имя есть?"
"Линетт Велланд или Майкл Смоллс".
Мужчина подошел к пыльному, потертому, старому компьютеру в углу стойки. Он уставился на монохромный экран и несколько раз постучал по клавишам.
"Велланд, подразделение 3211".
Круг жестом пистолета указал на двойные боковые двери: "Ведите".
Они вышли из кабинета. На большой асфальтированной площадке перед зданием стояли ряды блоков площадью тридцать пять квадратных футов, каждый с рифленой металлической рулонной дверью, запертой на замок.
Пожилой клерк провел их к седьмому ряду, затем мимо десятков оранжевых дверей. У одной он остановился, низко наклонился и отпер дверь.
Он подошел к Крюгу и протянул ему навесной замок: "Заприте ее как следует, когда закончите".
Затем он небрежно прошел мимо команды Крюга.
"Разумный человек", - пробормотал Крюг.
Группа вошла в помещение и начала рыться в коробках. Сзади, на полках, стоял старый кухонный стол, одна сторона которого была откинута. На нем стоял ноутбук, шнур питания которого был подключен к желтому удлинителю, протянутому к единственной розетке у двери.
Старомодный цифровой автоответчик был подключен к ноутбуку через хитроумный USB-порт.
"Кроме этого, здесь ничего нет", - сказал его лейтенант: "Мы разберем его, просмотрим историю файлов и посмотрим, что можно восстановить".
"Вы ничего не найдете. Но это место записано на имя его матери. Узнай у старика в офисе, выясни, по какому удостоверению его снимали, узнай по нему адрес".
"Хорошо. А клерк?"
"Возьми записи с камер наблюдения. Если он будет суетиться, пристрели его; в противном случае... Я бы не стал тратить пулю. Он ни черта не скажет".
"Так точно".
Лейтенант зашагал обратно к главному зданию, пока команда заканчивала отключать ноутбук. Смоллс мог бы стереть его, но не исключено, что его мать изначально арендовала ящик, и не исключено, что она оставила настоящий адрес.
Если Боб и его друзья были в Вашингтоне, то они перешли в наступление. Это означало, что рано или поздно он окажется в орбите Далена. И Крюг планировал быть там.
Скоро, Боб. Очень скоро.
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
С балкона террасы клуба "Дорчестер", расположенного на высоте восьми этажей, открывался вид на ночной округ Колумбия: Ротонда Капитолия светилась белой точкой в миле от него, чернота была усеяна вишневым свечением задних фонарей и дымкой желтых уличных фонарей.
Эндрю Кеннеди глубоко затягивался кубинской сигарой, угольки светились, а струйки дыма стелились вокруг его лысой головы и короны белых волос, а затем развеивались легким ветерком.
Далекие огни отражались от его очков, когда он изучал город. Ему нравилось думать, что все, что он мог видеть с частной террасы, было, по сути, его владениями: не потому, что он контролировал их, или что любой человек мог это делать, а потому, что в пределах Белого пояса он был человеком влиятельным и могущественным, тем, к кому лидеры страны обращались за советом.
Бюрократы трепетали в его присутствии.
На создание такой репутации у него ушло пятьдесят лет, начиная с окончания офицерского училища, службы в звании лейтенанта и командира во Вьетнаме.
Затем последовали четыре десятилетия службы в Центральном разведывательном управлении, сначала в качестве стратегического аналитика, а затем - в качестве бумагомарателя. На пике своей карьеры он был заместителем директора агентства, человеком номер два после политически назначенного главы. Реальная власть, стоящая за решениями агентства.
Прошло почти десять лет, прежде чем предшественник нынешнего директора решил, что он стал слишком влиятельным для блага агентства. Не помогло и его нежелание раскрывать свое стремительно растущее состояние.
Его понизили в должности, сначала до главного оперативного директора, а затем, когда ему удалось избежать обязательного выхода на пенсию, до директора Центра специальных мероприятий.
Центр выполнял задания, к которым не прикасались тайные операции, черная книга, которые никогда не были разрешены или санкционированы. Многие костюмы тоже не стали бы к этому прикасаться.
Сначала он переживал по поводу своего упадка в политике. Потом он понял, какую свободу действий ему предоставили: агентство без надзора, огромный бюджет и предположение, что они будут нарушать правила.