Может быть, проще было бы подъехать с другой стороны комплекса, где Тридцатая улица обрывалась на север через другую группу домов?
Возможно. Во всяком случае, там больше деревьев.
Когда деревья вдоль дороги уступили место слева от полукруглого подъезда к иранскому посольству, он заметил припаркованный у ступенек фургон.
Он был черного цвета, стекла тонированы, на боку висела вывеска "Столичная тепловая и трубная компания". Пассажирское окно было опущено, и из него выглядывала голова с зачесанными назад светлыми волосами, осматривавшая улицу.
Боб сделал вид, что ничего не заметил, опустив голову. Наушник был на виду. Через полквартала, на углу Тридцатой улицы, мужчина в светлой куртке стоял, как бы ожидая перехода, но не подавая никаких признаков того, что он это сделает. Под мышкой у него была свернутая газета.
В ухе - наушник номер два.
По наитию он дождался, когда пройдет угол напротив мужчины, и резко повернул налево, чтобы перейти дорогу. Мужчина вдруг поднял голову, увидел его, на долю секунды приложил руку к уху, затем перешел дорогу. Проходя мимо Боба, он не поднял глаз.
Не доходя до противоположной стороны, он бросил взгляд на дом Далена. У парадной двери стояли два охранника.
Возможно, еще больше - у задней.
Но если они следят за домом, то почему за ними наблюдают фургон и парень на улице?
Кто-то следил за Даленом. Кто-то с серьезным влиянием.
Агентство? Возможно. А это значит, что старые дела снова дают о себе знать. Как, черт возьми, мне вытащить Далена оттуда или затащить внутрь?
Он повернулся и сделал несколько шагов назад, не сводя глаз с фургона. Он уже собирался перейти дорогу, чтобы посмотреть на заднюю часть дома, когда рядом с фургоном остановился черный "Мерседес".
Водительское стекло было опущено, и светловолосый агент разговаривал с водителем. Боб не мог разглядеть, кто это был, из-за угла. Но разговор продолжался еще некоторое время, и можно было предположить, что это не тот, кто остановился, чтобы узнать дорогу.
Давай, покажи мне, кто ты такой. Машина была дорогая, не по карману обычному агенту. Это означало, что это кто-то официальный, возможно, кто-то из начальства. Прошло уже больше десяти лет, основные игроки сменились. Но всегда оставался шанс, что он узнает лицо, а значит, и агентство, ведущее наблюдение.
Он понял, что не может позволить себе долго оставаться на одном месте. На углу своего квартала агент с газетой под мышкой смотрел в его сторону и что-то негромко бормотал, вероятно, тому, кто был на другом конце провода.
Пора уходить, решил Боб. Давай, черт побери, наклонись немного. Дай мне взглянуть на...
Голова высунулась из окна машины, сделала несколько замечаний и кивнула. Она нырнула внутрь, и через несколько секунд машина выехала с подъездной дорожки на проспект.
Боб улыбнулся.
Эдди Стоун, как я живу и дышу.
Ты все еще в игре.
Если Стоун выполнял команды Далена, то Стоун знал, что Дален что-то замышляет, и это что-то беспокоило босса Эдди, Эндрю Кеннеди. Эти двое были связаны по рукам и ногам.
Если Эдди все еще руководил "Командой семь", то Кеннеди, вероятно, все еще руководил Центром стратегической деятельности, если только возраст не настиг его раньше.
Они должны знать, что он задумал. А это значит, что Эдди будет помогать мне по старой памяти.
Он перешел на другую сторону и прошел на север целый квартал, затем повернул на восток, потом на юг и вернулся на Массачусетс-авеню. Он сверился с часами: было половина одиннадцатого вечера, движение сократилось до единичных проезжающих машин, постоянный шум города уменьшился. Чтобы босс выезжал проверять людей, он должен был нервничать, возможно, Далену нужно было поскорее уехать из города.
В конце концов, у них было преимущество: У Далена были проблемы с ЦРУ, а это означало, что агентство либо собрало на него улики... либо его действия по заметанию следов заставляли Кеннеди и Стоуна очень и очень нервничать.
Мы можем это использовать. Пора возвращаться и строить планы.
34
Доун сидела на шатком деревянном стуле у двери в комнату, где располагалась квартирная контора, скрестив руки, на коленях лежал кольт 38-го калибра, который она позаимствовала у Ника Веласко, сверху лежал роман, который она держала в сумочке.
Она не столько пыталась спрятать пистолет, сколько старалась не видеть его. Первое, что она сделала, когда Боб ушел, - попросила парня отдать пистолет, так как он был слишком мал для такой ответственности.
Ее сомнения по поводу того, что они делают, ненадолго развеялись, когда ее познакомили с потенциальными союзниками. Они вернулись с новой силой, когда Боб признался, что единственный способ справиться с Даленом - это убить его.
Ей сразу захотелось уйти. Доун выросла в условиях насилия - от отца, от бандитов, убивших ее сына.
В тот момент ей пришло в голову, что, когда дело доходит до драки, большинство людей просто уязвимы. У них не было ненависти или злости, чтобы причинять людям боль, и они не были настолько напуганы, чтобы совершать глупости. Они просто избегали неприятностей, и, наверное, так и должно было быть.
Но беда пришла за ними. За всеми ними. Боб заслуживал смерти не больше, чем они, что бы он ни натворил в прошлом. Это было дело Бога, жизнь и смерть, а не человека. Но и он не имел права вершить правосудие.
И все же... она понимала его позицию. Подобно хирургу, который должен дать умереть одному пациенту, чтобы спасти другого, он видел это как "убей или будешь убит". Учитывая, сколько денег было у этого господина Далена, она не была уверена, что он ошибается.