Доун остановила машину. Впереди, на правой стороне дороги, находился мотель. Часть знака "Вакансий нет" была не освещена: "Это выглядит неплохо", - предложила она.
Боб на мгновение задумался: "Нет. Не идеально. Карта говорит, что через две мили есть еще один, если мы свернем с дороги..."
Доун бросила на него взгляд: "Ты уже в четырех местах отказал. Мы окажемся в Балтиморе, прежде чем найдем хоть что-нибудь..."
"Просто... не волнуйся об этом, ладно?" взмолился Боб: "Просто сделай мне одолжение и проверь следующее место..."
Она снова обратила внимание на дорогу, но явно была недовольна.
Следующий мотель не годился, решил Боб. Они проехали Балтимор и, обогнув город, остановились на шоссе I-95 в направлении Филадельфии. Маркус все это время вел себя тихо. Но после сорока минут езды юноша нервно заговорил: "Мистер Синглтон..."
" Ты, наверное, можешь пока называть меня просто "Боб".
"Мистер Синглтон, а кто мои настоящие родители?"
С тех пор как Боб покинул город, он старался держаться в тени и не задавать лишних вопросов. Он чувствовал себя в ловушке: отвечал за безопасный проезд двух едва знакомых ему людей и в то же время знал, что его решения привели к гибели еще одного невинного человека. Он чувствовал себя мошенником, плохим самаритянином, который протягивает руку помощи, а затем ведет верующих в пустыню, заблудившихся и одиноких.
" Ты уверен, что хочешь знать все это?" - спросил он: "Твои родители - Ричи и Джанет - они вырастили тебя. Они любили тебя. Они взяли тебя не потому, что их заставили или что-то в этом роде. Они не могли зачать ребенка самостоятельно, они начинали новую жизнь..."
"Я знаю. То есть, наверное, я все это понимаю", - сказал он: "Я не люблю их меньше, мистер Синглтон, и мне их очень не хватает. Но... всегда была разлука. От них, меня. И... Я хочу сказать, я заслуживаю знать. Я думаю, каждый имеет право знать своих родителей. Откуда они родом".
С таким же успехом я могу сказать ему.
"Ты помнишь историю, которую я тебе рассказывал о миссии в Тегеране?"
"Конечно, да".
"Ты, наверное, помнишь, что наш снайпер, Тайлер Гейнс, был Зетой. Он бросил свою собственную эвакуацию, чтобы попытаться спасти Джона Райса".
"Первый парень, которого застрелил полицейский".
"Да. Тайлер был твоим отцом. Он погиб, пытаясь спасти друга. Он сделал что-то благородное из бесчестной миссии и бесчестного предательства. Он был хорошим человеком".
Маркус обдумал эту информацию. Затем он спросил: "А моя мать?"
"Сюзанна, его возлюбленная с детства. Она умерла от септического шока после неудачной операции по удалению желчного пузыря. Тайлер в то время был за границей и даже не знал, что она находится в больнице. Они оба были хорошими людьми. Боб чувствовал себя неловко, пытаясь нарисовать мальчику картину жизни, которую он никогда не узнает: "Они были родом из Мидленда, штат Техас. У них не было в живых ни родителей, ни братьев и сестер, кроме отчима Тайлера, которого он терпеть не мог. Поэтому мы нашли лучший вариант.
"И вы решили, что я..."
"Нет", - быстро сказал Боб: " Хочешь верь, хочешь нет, но за все те ужасные вещи, которые он совершил в своей жизни, ты можешь поблагодарить Эдди Стоуна".
Замешательство Доун было очевидным: " Ты не можешь быть серьезным? Этот человек проявил сострадание к сироте?"
"Разве это не ты постоянно напоминаешь мне, какими сложными могут быть люди?" сказал Боб: "Знаешь, все эти слова о том, что ты стараешься поступать правильно? Он устроил это сразу после нашего возвращения, до того, как был отдан приказ об убийстве".
"Значит... он помог Маркусу найти новый дом... а потом отдал приказ убить его родителей?"
"Это был его босс, Эндрю Кеннеди. Кеннеди поручил это дело, но что-то пошло не так".
"Эдди Стоун пытался поступить правильно!?" воскликнула Доун: "Он выглядел ужасно. И судя по всему, что ты нам рассказал..."
"Я знаю, он сукин сын-убийца, поверьте мне. Он - все, чем я был раньше, с примесью корысти. Но... он также достаточно безумен, чтобы думать, что он прав большую часть времени, или делает что-либо по веским причинам. Он отслужил два срока во Вьетнаме, тридцать лет проработал за границей в качестве оперативника и начальника отдела ЦРУ".
"Наверное", - сказала она: "Но когда я думаю о таких людях, как он, мне кажется, что все дело во власти, в зависимости от нее".
"Так и есть. Но это только часть его личности. Он видит власть как средство достижения своих целей, которые он практически всегда оправдывает как нечто праведное, независимо от того, насколько дерьмовым было его поведение... простите за выражение. Чем больше цель, тем больше власти ему нужно".
"Хамф. Наверное. По мне, так это рецепт опасного человека".
"Он такой, не сомневайся!" заверил ее Боб: "Его босс такой же, но с большим тактом и меньшей принципиальностью".
"Значит... как политик", - предположил Маркус.
Доун показала большим пальцем на заднее сиденье: "Умный мальчик, да?" Ее настроение быстро сменилось серьезной сосредоточенностью: "Думаю, выход находится за хребтом, здесь..."
Машина въехала на небольшой холм. Внизу, на съезде № 74 к городам Фоллстон, Джоппа и Клейтон, штат Мэриленд, было тихо и по-вечернему спокойно, полоса для поворота была пуста, сине-белая вывеска указывала на мотель в миле отсюда.
Они проехали половину расстояния, прежде чем Доун повернулась к Бобу: "Ну как?"
Боб посмотрел в пассажирское окно, немного прищурившись, чтобы приспособиться к не самой лучшей видимости: "Это подойдет".
"Каким он был?" спросил Маркус: "Мой отец, я имею в виду..."
Боб несколько раз кивнул головой, пытаясь обдумать вопрос: "Угу, угу... Да... Ну... он не был нежной душой. Он не был придурком, бесчувственным или кем-то в этом роде, но он был грубоват. Он работал на нефтяных вышках в Западном Техасе, а затем поступил на флот, чтобы повидать мир, и, в конце концов, попал в отряд "морских котиков". В конце подросткового возраста, в начале двадцатых годов, он выступал на родео с быками, а летом был настоящим ковбоем: скакал на лошадях, перегонял скот, разводил лошадей".