Он коротко кивнул: " Я... да. Я подумаю об этом, хорошо? Но тебе нужно подумать о Маркусе".
"Да. И... ладно, признаю, мне тоже трудно отпустить это. И это чувствуется".
"Значит... ты не против присматривать за ним. Ты боишься потерять Мориса каждый день, когда ты его видишь... или возможность потерять кого-то еще, кто тебе дорог.
Она слегка склонила голову, нервно потирая руки: "Да. Да, наверное. И у меня есть обязанности, работа, если, конечно, меня возьмут обратно после этого".
"У тебя они тоже были, когда твой сын был жив. Я уверен, что ты прекрасно справлялась. Я уверен, что ты прекрасно справляешься с большинством вещей".
Он уловил намек на улыбку.
" Знаешь, - сказала она, - если бы ты был на несколько лет моложе и не был бы подготовленным убийцей, скрывающимся от правительства..."
Боб несколько раз кивнул: "Вы флиртуете со мной, сестра Доун?"
"Нет. Ты мой пациент, и это было бы непрофессионально. К тому же... ты какой-то смуглый и высокий, не в моем вкусе".
"Ну и ну. Спасибо".
Она легонько похлопала его по руке: "Ты знаешь, что я имею в виду, ты большой идиот. Тем не менее... Я рада, что ты наткнулся на нашу клинику, Боб. Все это - все, что произошло с тех пор, как Маркус появился в Чикаго, - я бы не пожелала никому, включая нас троих. Но тот факт, что ты помогаешь, делаешь добро, а не просто сидишь где-нибудь в переулке и сдаешься? Это меня немного радует, да".
Боб не мог не покраснеть. Давно уже никто не заботился о нем так сильно, и он не чувствовал себя настолько достойным, чтобы принять это.
Он все еще не был уверен в этом.
"Может быть, мы поговорим о том, что делать с Маркусом, позже". Он хотел оставить дверь открытой. Мальчику нужен был кто-то вроде Доун, с добрым сердцем и самодисциплиной, чтобы поступать правильно.
"Может быть", - сказала она: "Посмотрим, когда приедем".
61
ИТАКА, НЬЮ-ЙОРК
Конгресс-центр курорта был законсервирован в течение двух лет.
Это было стерильное, унылое бетонное здание на краю берега озера, переделанное из офисно-торгового комплекса 1960-х годов. Ближайшие дома находились в двух милях, а единственными соседями были деревья.
Когда накануне они прибыли на место, когда вертолет приземлился на посадочной площадке центра на озере Каюга, Дален поставил перед своей небольшой группой поддержки первоочередную задачу - запустить здание в работу.
Оно не использовалось с тех пор, как два года назад было закрыто для сдачи в аренду, но в коммуникационном комплексе все еще оставалось достаточно новейших технологий, чтобы поддерживать связь с международными подразделениями.
К вечеру в Сиракузы прилетела большая группа поддержки, которая затем отправилась на курорт на южной оконечности озера. Двенадцать человек, плюс Густав - хотя его неважное поведение в аэропорту вызывало серьезные сомнения в его ценности, несмотря на большой военный и агентский стаж.
Придется обойтись, подумал он, глядя в наклонные, от пола до потолка, окна гостиной на втором этаже. Отсюда открывался самый лучший вид и было самое приятное окружение, поэтому он перенес свой стол со второго этажа и установил компьютер так, чтобы он был обращен к озеру.
Столько работы. Столько усилий и времени. Столько денег. И все это должно было быть уничтожено из-за Боба Синглтона.
И из-за его собственного выбора, знал Дален.
Он снял повязку с раненой руки. Пуля была извлечена, рана зашита. Боль от операции была небольшой платой за напоминание себе о том, что это не должно повториться.
Он не испытывал чувства вины за свои действия, потому что знал, что они оправданы. Он знал, что услуги, предоставляемые Critical Safety, и подготовленный персонал необходимы для обеспечения национальной безопасности и проведения зарубежных военных операций. Да, он разжирел на военных трофеях. Но в то же время его компания спасала мирных жителей, прекращала конфликты, пока не пострадали многие тысячи людей, помогала свергать злобные режимы.
Наверняка это более чем достаточная расплата за Тегеран?
Он задумчиво отвернулся от окна и оглядел огромную комнату. На дальней стене висел написанный маслом портрет его покойного отца в натуральную величину, сидящего в мягком библиотечном кресле.
Кеннет Великий. Даже в том месте, которое он любил больше всего, выражение его лица было мрачным и холодным. Он не задумываясь взял бы деньги у русско-американского посредника, чтобы навести иранцев на след. Двадцать миллионов, чтобы помешать ученому уехать в Америку. Кто бы отказался от такой сделки?
Иранцы, конечно, предали его. Они обещали не сжигать команду 7 и не мстить после провала миссии. Но они договорились с ним о том, что он заплатит второму информатору, Эксельсиору, за оперативные данные, которые Дален, в то время почти не работавший в Агентстве, не мог получить самостоятельно.
Теперь судьбы этих людей, по его мнению, переплелись. В случае его поражения Эксельсиор становился потенциальным козырем или тем, на кого можно было свалить вину. А может быть, и более того, он был инструментом, который можно было использовать, чтобы окончательно расправиться с Синглтоном.
Его личный секретарь поднялся на верхнюю ступеньку широкой, устланной коврами лестницы, которая изгибалась, спускаясь на первый этаж: "Сэр, видеоконференция для вас готова".
"Спасибо, Рене, я поднимусь наверх".
"Конечно, сэр."
Он подошел к дальней стене, на расстоянии сорока футов. Монитор был старой плазменной моделью, но с высоким разрешением, и шириной почти восемьдесят дюймов. Он ожил как раз перед тем, как он подошел к нему. Он оглянулся через плечо на бар у лестницы, где Рене управлял пультом, затем вернул взгляд на экран.