– Почему мы начинаем работать только с Инфиделити? – спросил один из мужчин, смуглый брюнет с хищным выражением лица.
– Пургатор больше похож на завод, чем на резервацию. Здесь не нужны проповедники. Тем более, что учение должно прийти снизу. Так было решено изначально.
– Сколько времени понадобится, чтобы добраться до самого… до места? – вырвалось у блондинки.
Архитектор вспомнил, что самую юную женщину включили в последний момент, благодаря вмешательству одного влиятельного лица. Проектировщик досадливо сетовал на это, предрекал грядущие проблемы. Моллой развел руками:
– Многое будет зависеть от вас самих. Если все сложится благополучно – то через пару недель вы очутитесь в Прайде. Дальнейший путь, я думаю, вы сможете преодолеть за месяц или чуть менее.
– О–о–ох! – блондинка закрыла лицо ладонями. Брюнетка принялась ее утешать, ласково гладя по пшеничным локонам.
– Лавакрон велик, – назидательно заявил Моллой.
Они уже почти дошли до медицинского центра. Архитектор отключил постановку помех, наглядно демонстрируя свои манипуляции, и грешники ответили ему кивками. Навстречу им торопилось некое страшилище в лишаях и струпьях. На шее у него бренчал колокольчик. Моллой знал, как выглядят в Прайде доктора, и поэтому не слишком удивился. Еще бы, он сам утверждал их внешний облик, Что касается грешников, то они невольно подались назад при приближении прокаженного.
– Это кто такие? – недовольно заорал медик. – На них не было назначений! И диагностика молчит! Что за ерунда тут творится?
– Вы очень невнимательно читаете свой ежедневный рабочий формуляр, – процедил Моллой. – Если вы сделаете это быстро, то избавите меня от необходимости подавать на вас жалобу. Там предписано зарезервировать им шесть специальных палат без Ночи Плача. Судя по вашей реплике, у вас ничего не готово.
Врач сунулся в свой коммуникатор, полистал почту, и его лицо приобрело озадаченное выражение:
– Как же так! Почему я пропустил…, – виновато пробормотал он.
– Убедились? Доложите свою квалификацию и сроки очередных тестов!
– Да–да, простите, я виноват, это случайно, – залепетал медик.
– Ладно, обойдемся без взысканий. Немедленно исправьте упущение! – отчеканил Моллой, развернулся на пятках и пошел в темноту коридора.
Саламандрин выполнил работу и не бросил даже взгляда на группу грешников, которых привел. Именно так поступали охранники Пургатора – перед ними ежедневно проходили тысячи людей, становясь безликими от своей массы. Когда Моллой вернулся на свое место, его сосед насмешливо спросил:
– Как там эти симулянты? Сразу видно, что они притворщики!
Моллой дотянулся палкой до очередного нерадивого отступника и резко ответил:
– Притворщики, говоришь? У каждого из группы, что я увел, изношенный кардиостимулятор. Их по этому принципу и скомплектовали. Любой импульс наших дубинок может оказаться для них последним.
Охранник замер, хватая воздух силиконовыми губами:
– Я не знал!
– Узнал бы, когда тот мородоворот отдал бы на наших глазах концы! Хорошо, что я смог тебя остановить.
– Спасибо, старший! – саламандрин с жаром схватил Моллоя за руку, едва не ткнув в лицо острым шипом дубинки. – С меня пиво!
– Ерунда, – пробурчал Моллой и крикнул в толпу. – Нечего скакать, как паяцы! Об эти плиты пока еще никто не обжегся!
Скорее бы уже кончилась эта опостылевшая смена! «Творец всемогущий, я всего полдня в Лавакроне, а уже начинаю ненавидеть мелькающие лица, я просто не могу смотреть в их умоляющие глаза, стыжусь себя за это, и внутри поднимается злость. Как возможно провести на посту саламандринов хотя бы месяц, и не стать негодяем? Их нужно менять, необходима постоянная ротация! Но у нас недостаточно для этого персонала. Что же мы все–таки натворили?»
Острота переживаний сменилась тупой усталостью человека, который не привык подолгу быть в толпе, и теперь тяготился присутствием людей вокруг. Моллой механически отстоял вахту до конца, вымученно отшутился на предложения коллег раздавить бутылочку и почти убежал из раздевалки. Он не стал заходить в душевую, он хотел поскорее вырваться оттуда, но тело еще хранило отпечаток подземного жара, в поры кожи въелась мелкая пыль преисподней. Архитектор опустошенно растекся по сиденью подземного вагона, а его зубы отбивали мелкую дробь. Чтобы не вызывать подозрений, он накинул на себя капюшон спецовки, включил новости. Диктор смаковал сенсацию последних дней: Ассамблея Департаментов неожиданно для всех приняла закон о Национальных заповедниках Земли. Целые пространства отдавались во власть первозданной природы. Ближайший из них начинался совсем рядом, он граничил с Лавакроном. Один из немногих посвященных, Моллой знал первопричину нового эдикта. И содрогался от глобальности этой затеи. Он покинул подземку совсем разбитым. Ловя сочувственные взгляды, Архитектор доплелся до жилого комплекса и поднялся на лифте к своим роскошным апартаментам. Лори щебетала что–то об ужине в ресторане в компании семьи Полди, а он заперся в туалете. Его тошнило словно после пищевого отравления. Вместе с содержимым желудка из Моллоя ушли прежние терзания, страхи, сомнения в собственных силах.