– Не понял…
– Трупы. Они пожирают трупы.
На остров медленно наползало пушистое облачко. Оно уже посеребрило траву гроздьями тумана и теперь деловито поглощало очертания подъемника.
– Ты пришел поговорить о войне? – без обиняков спросил я.
– Не только, Велчер, не только, – осторожно ответил Си–Так. – Сдается мне, что в вашей шайке ты – главный. А такие вопросы всегда следует решать с нужным человеком. Понимаешь?
– Тогда давай быстрее разроем эту помойку и дело с концом. Из–за чего пошли ваши разногласия с феминистками?
Си–Так хмыкнул.
– Поначалу все в Стимонии устроилось для нас, бригадиров, наилучшим образом. Свобода, женщины, дармовая еда. Признаю, может, где–то мы перегнули палку в плане дамочек. Смекаешь? Не всегда интересовались таким интимным предметом, как взаимность.
– Вот как? – нахмурился я.
Мне, жителю пограничных районов, где равенство и братство впитывалось вместе с молочной смесью, претило любое насилие и неуважение к свободе выбора. Особенно в вопросах секса.
– Время было такое. Нам сказали, что закон в Лавакроне не действует. Совсем. Мы ошалели от свободы. Но потом откуда не возьмись, на сцену выперлась Марша с подругами и заявила: «Все, шабаш. Теперь мы будем жить по–другому». Они быстренько под предлогом защиты уболтали примкнуть к их кодле почти всех женщин. Кого не удалось убедить, отбивали силой.
– Ого. А вы куда смотрели? – спросил я, а сам подумал: «Лазарь бил в точку!».
– Велчер, у Марши имеется силовой отряд в пару десятков таких оторв, что до них далеко инструкторам по рукопашному бою. Это не бабы, это – бестии. По мне, так им мужики совсем без надобности. Этим фуриям гораздо приятнее в обществе себе подобных. «Росомахи». Такое у группы боевых Гретхен прозвание.
– Ах, они, вонючки скверные. А дальше что было?
– Дальше «баш на баш». Они начали обменивать секс на всякие вещи и услуги. Хочешь счастья – валяй, отрабатывай. В общем, сложилась ситуация, когда мужики стали вроде вьючного скота, только без кольца в носу.
– И вы, бывшие отморозки, не попытались поговорить с этими феминистками с помощью силы? Что–то я не верю.
– Еще как пытались. Но среди бригадиров не было единства. Некоторые поддержали Маршу. Она сумела с ними как–то столковаться. В общем, на каждой битве против нас, мужиков, постоянно играют свои же. Марша с удовольствием покупает услуги наемников. И те просто встают в очередь ради награды. Платит, сам понимаешь, чем.
– Да кто на нее позарится! – расхохотался я.
– Велчер, ты ничего не понял, – терпеливо пояснил Си–Так. – У нее под началом почти все белые чепчики Стимония. И теперь у нас секс идет как валюта, и курс ее стабильный. Любая биржа позавидует. Стоит паре девчонок спуститься по веревке из Прайда, как приплывает Марша и предъявляет на них свои права. Как вас удалось отстоять… Чудо просто. Похоже тут дело в тебе, Велчер. У Марши звериный нюх на силу. Не физическую. Моральную. Она почему–то не решилась с тобой связываться.
– Ясно. Послезавтра, как я понимаю, день очередной поправки к конституции. При помощи дубья и кулаков.
– Совсем нет. В Стимонии наступает эра окончательного беззакония. Саламандрины уходят, а нам выдаются всякие полезные новшества, типа летательных ранцев и жезлов власти. Про жезлы вообще ничего не понятно. Барахло скинут на плоты по центру озера, рядом с Платформой. Кто сможет захапать больше, тот получит преимущество. Бойня предстоит небывалая. Марша что–то задумала, и я понятия не имею что. Эх, знать бы…
– А деремся чем? Ножи, дубинки?
– Только голые руки. И никаких доспехов. Но не обольщайся – тут немало специалистов с разными фокусами. Ладно. Про правила битвы мы еще поговорим. Давай перейдем к нашим делам.
– Давай.
– У вас раненый. Ему нужен покой, уход и главное – время.
– Мы с Элки отработаем твое гостеприимство. Будем сражаться за «Доминорум».
– Здесь мы говорим иначе. Женщины ведут коммерцию, а у мужчин все строится на дружеских услугах. Вроде как, это наше, мужское. Я оказываю дружескую любезность вам, вы отвечаете мне взаимностью. Взаимовыручка. Идет?
– Идет, – легко согласился я. – Дружба – это хорошо.
Си–Так медленно достал из кармана дождевика кисет, не торопясь, раскурил самодельную сигарету. Протянул еще одну мне, но я отказался. Чего он медлит? Вождь «Доминорума» хитро прищурился: