Это еще больше его разозлило. Он побежал что есть мочи, хотя понимал, что ничего у него не выйдет. Ну, хотя бы Тереза увидит, что он пытался.
Почти добежав до цели, он прыгнул, раскинув руки, будто супермен, готовый свалить обидчиков с ног.
Санитар выставил локоть. Удар пришелся Томасу в голову. Острая боль пронзила висок, дошла до щеки и уха. Мир перевернулся – Томас упал на пол и, ударившись носом о стену, перекатился на спину. Санитары смотрели на него сверху вниз, будто спрашивая: «Да что на тебя нашло?» Даже Тереза перестала пинаться, а лицо ее теперь выражало… восхищение? удивление? Она вот-вот ему улыбнется.
Томас почувствовал себя героем.
Над ним склонился Левитт со шприцем в руке.
– Я-то думал, мы договорились и до этого не дойдет. – Он опустился на колени, воткнул иглу в шею Томасу и ввел лекарство.
Перед тем как потерять сознание, Томас на драгоценные доли секунд встретился взглядом с Терезой. Когда ее потащили дальше, мир у него в глазах уже начал тускнеть, но он отчетливо услышал то, что она ему крикнула:
– Вот вырастем и всем им покажем!
Ему снились бредовые сны.
Он летит с каким-то устройством за спиной и смотрит на выжженный, опустошенный мир внизу. Бегущие по пустыне фигурки растут, приближаются. Он видит крылья, безобразные рожи – нелюди тянут к нему лапы.
К счастью, сон закончился, и чудовища не успели его растерзать. Дальше было гораздо лучше.
Томас с мамой и папой. Пикник у реки. То ли воспоминание, то ли несбыточная мечта. В груди защемило.
Еще ему снилась Тереза. Загадочная девочка, которая жила так близко – за соседней дверью, – а сказала ему всего лишь одну фразу.
Вот вырастем и всем им покажем.
В его снах она раз за разом повторяла эти слова. Дерзкие, смелые. Молодец какая! Они с Терезой сидели в его комнате, он на кровати, она – на стуле, и просто молчали. Главное, что вместе. Как же ему хотелось, чтобы у него был друг или подруга! Вот бы этот сон никогда не кончался…
Тереза позвала его по имени, потом еще и еще, только голос у нее был какой-то другой. Где-то в глубине сознания он понимал, что происходит, и сердце наполнила грусть. Чем сильнее он пытался удержать сон, тем быстрее тот ускользал. Наступила темнота, в которой кто-то непрестанно повторял его имя.
Придется проснуться.
Он открыл глаза и заморгал – в глаза ударил яркий свет больничных ламп. Над ним склонилась женщина. Доктор Пейдж.
– Доктор… – начал он, но она сделала ему знак молчать.
– Ничего не говори. – От ее улыбки стало легко и спокойно. Доктор Пейдж не сделала бы ему ничего плохого. Никогда.
– Лекарство еще действует. Какое-то время будет слабость. Просто лежи и отдыхай, смотри сны. – Она засмеялась – он теперь редко слышал смех.
В душе разлилось умиротворение. Вся эта сцена с Терезой в коридоре теперь казалась чуть ли не смешной. Что подумали санитары, когда маленький мальчик помчался на них по коридору и подпрыгнул в воздухе, как супермен? Ладно, Тереза хотя бы видела, что ему не все равно. Что он смелый.
– Ого! – Доктор Пейдж посмотрела на него из-за монитора, на котором что-то изучала. – Последовал моему совету, значит.
– Что мне сделали? – промямлил Томас.
– Ну вот, а теперь не слушаешься. Я же просила не разговаривать.
– Что… мне сделали? – повторил он.
Доктор Пейдж подошла к нему и села на кровать. Движение матраса отдалось глухой болью где-то в теле.
– Мозгоправ сказал тебе, зачем нужна операция? – спросила она. – Доктор Левитт. – Она оглядела палату, будто хотела убедиться, что его тут нет.
Томас кивнул:
– Сказал…
– Знаю. Звучит ужасно. Вживить в голову какую-то штуку. – Она снова улыбнулась. – Но ты ведь доверяешь мне немного, да?
Томас снова кивнул.
– Для всех и для тебя самого так будет лучше. Теперь мы сможем намного быстрее измерять активность в твоей зоне поражения. И кровь так часто брать не придется. Данные будут к нам поступать в реальном времени. Поверь, ты и сам порадуешься.
Томас ничего не сказал. И не сказал бы, если бы мог говорить нормально. Ее слова звучали разумно. Почти. Но почему Минхо и Тереза сопротивлялись? Может, у них операция не так гладко прошла?
Доктор Пейдж встала и похлопала Томаса по руке:
– А теперь, молодой человек, пора снова уплыть в сладкую дрему. Дня два ты будешь много спать. Так что отдыхай. – Она направилась к двери, но потом вернулась, наклонилась к Томасу и прошептала что-то ему на ухо. Он уже засыпал, поэтому различил только два слова: «сюрприз» и «особенный».