Одна из медсестер, защищаясь, взмахнула предплечьем, попав Томасу в голову сбоку. Острая боль пронзила его щеку и ухо, когда мир перевернулся, и он тяжело приземлился на землю; его нос сильно врезался в стену, достаточно, чтобы оглушить его. Он перевернулся и посмотрел вверх. Обе медсестры уставились на него, словно спрашивая, что с тобой? Даже Тереза перестала сопротивляться, хотя ее лицо выражало нечто совершенно иное: благоговение. Удивление. Может ли это быть улыбкой?
Томас внезапно почувствовал себя на вершине мира.
Появился Ливитт, нависший над ним со шприцем в руке.
— Я думал, мы пришли к взаимопониманию, сынок. Я очень надеялся, что мне не придется этого делать. Он опустился на колени, воткнул иглу в шею Томаса и сжал шприц большим пальцем.
Прежде чем отключиться, Томас снова посмотрел на Терезу, их глаза встретились всего на несколько драгоценных секунд. Мир уже начал расплываться, когда они утащили ее, но он ясно слышал, что она звала его.
— Когда-нибудь мы станем больше.
Ему снились безумные сны.
Он летел по воздуху с какой-то машиной, привязанной к его спине, наблюдая за миром внизу, опаленным, разрушенным и безжизненным. Он увидел маленькие фигурки, бегущие по песку, а потом они стали расти, приближаясь к нему. Он увидел крылья, затем отвратительные лица, затем вытянутые руки, чудовища, тянущиеся к нему.
К счастью, это закончилось до того, как его разорвали на части. Следующий был гораздо приятнее.
Томас, его мама, его папа. Пикник. У реки. Он не знал, было ли это воспоминанием или желанием, но все равно ему это нравилось. Это вызвало боль в груди, которая, как он думал, может продлиться очень долго.
В какой-то момент ему приснилась Тереза. Таинственная девушка, которая жила так близко — буквально по соседству — и все же только одна фраза была произнесена между ними.
— Когда-нибудь мы станем больше.
Он цеплялся за эти слова. Видел, как она повторяла их снова и снова в его снах. В них было что-то такое жесткое, такое… непокорное. Ему нравилось, что она их произносит. Во сне они с Терезой сидели в одной комнате — он на кровати, она в кресле. Они не разговаривали, просто… были. Вместе. Он так отчаянно нуждался в друге, что хотел, чтобы операция длилась вечно, чтобы он остался в этом сне.
Но потом Тереза начала повторять его имя снова и снова, только это был не ее голос. На каком-то уровне он понимал, что происходит, и его сердце таяло от печали. Чем больше он старался удержать фальшивое мгновение, тем быстрее оно исчезало. Вскоре осталась только темнота и повторяющийся звук его имени.
Настало время просыпаться.
Он открыл глаза и заморгал от яркого света больничной палаты. Сверху на него смотрела женщина. Доктор Пейдж.
— Докт… — начал он, но она шикнула на него.
— Не говори ни слова. Она улыбнулась, и показалось, что все в порядке. Доктор Пейдж не сделала бы ему ничего плохого. Ни за что. — Ты все еще под действием большой дозы снотворного. Ты будешь в дурмане. Просто лежи и расслабься, наслаждайся лекарством. Она рассмеялась, что случалось нечасто.
Томас действительно чувствовал себя плавучим, умиротворенным. Теперь вся эта история с Терезой казалась почти смешной. Он мог только представить, что подумали медсестры, увидев этого маленького ребенка, несущегося по коридору, прыгающего в воздух, как Супермен. По крайней мере, он показал Терезе, что ему не все равно. Что он был храбр. Он счастливо вздохнул.
— Ух ты, — сказала доктор Пейдж, оторвавшись от монитора, который она изучала. — Я бы сказала, что ты принимаешь мой совет близко к сердцу.
— Что ты со мной сделала? — Пробормотал Томас, невнятно выговаривая каждое слово.
— О, теперь ты игнорируешь мой совет. Я сказала тебе не разговаривать.
— Что… ты сделала? — снова спросил он.
Доктор Пейдж повернулась к нему и села на кровать. Смещение матраса причиняло какую-то боль где-то на его теле. Но это была тупая, далекая боль.
— Я думаю, что Мозгач сказал тебе, что мы собираемся делать, верно? — спросила она. — Доктор Ливитт? — Она огляделась, словно желая убедиться, что он не вернулся в комнату. Его там не было.
Томас кивнул.
— Но…
— Я знаю. Это звучит ужасно. Положить что-то внутрь себя. Она снова улыбнулась. — Но ты ведь научился немного доверять мне, не так ли?
Томас снова кивнул.
— Это будет лучше для тебя, для всех, в конечном счете. Теперь мы можем измерять твою активность в зоне поражения намного быстрее и эффективнее. Кроме того, тебе не придется так часто приходить в лабораторию, чтобы извлечь данные. Все будет происходить мгновенно, в реальном времени. Поверь мне, ты будешь рад, что мы это сделали.