— Я не хочу об этом говорить, — сказал он.
— Почему нет? — спросила Тереза.
— Просто нет.
— Тогда ладно. Я тоже не хочу. Она не казалась сумасшедшей.
— И вообще, почему мы здесь? — Он снова указал на крошечную комнату, где они сидели. — Серьезно, что мы должны делать?
Тереза скрестила руки на груди и опустила ногу на пол.
— Общение. Пройти проверку. Я не знаю. Прости, что рядом со мной тебе так скучно.
— А? Теперь ты злишься?
— Нет, я не сержусь. Ты просто не кажешься мне очень милым. Мне даже понравилась идея о том, что у меня наконец-то есть друг.
Томасу захотелось дать себе пощечину.
— Прости. Для меня это тоже звучит не плохо. Он не знал, могла ли эта встреча пройти еще хуже.
Тереза опустила руки и улыбнулась другой улыбкой.
— Тогда, возможно, мы прошли испытание. Может быть, они хотели посмотреть, поладим ли мы.
— Как скажешь, — ответил он со своей собственной улыбкой. — Я давным-давно перестал гадать о вещах.
После долгой паузы она сказала:
— Итак… друзья?
— Друзья.
Тереза протянула руку через стол.
— По рукам.
— Хорошо. Он наклонился вперед, и они пожали друг другу руки.
Тереза откинулась на спинку стула, и выражение ее лица снова изменилось.
— Слушай, а у тебя мозги иногда болят? Я имею в виду, не просто как обычная головная боль, а глубоко внутри черепа?
Томас мог только представить себе выражение шока на его лице.
— Что? Ты это серьезно? Да! — Он как раз собирался заговорить о своей ужасной утренней головной боли — возможно, даже о том, что раньше пытался узнать об этом, — когда она поднесла палец к губам.
— Тихо, кто-то идет. Мы поговорим об этом позже.
Откуда она узнала, Томас понятия не имел. Он ничего не слышал, но кто-то постучал в дверь через мгновение после того, как она заговорила. Через секунду дверь открылась, и в щель просунулась голова доктора Ливитта.
— Привет, детишки, — весело сказал он. Он перевел взгляд с Томаса на Терезу. — На сегодня время вышло. Давайте вернемся в свои комнаты. Мы думаем, что все прошло хорошо, так что будет еще много возможностей узнать друг друга.
Томас переглянулся с Терезой. Он не совсем понимал, что говорят ее глаза, но действительно верил, что у него появился новый друг. Они встали со своих стульев и направились к Ливитту. Томас был благодарен даже за то короткое время, что им дали, и держал пальцы скрещенными, что хорошее поведение действительно приведет к новым встречам, как и было обещано.
Они были уже в дверях, когда Тереза остановилась и задала вопрос доктору Ливитту. Точнее, два. И этого было достаточно, чтобы полностью изменить его поведение.
— А что такое спусковой крючок? И правда ли, что семеро детей умерли во время операций по имплантации?
Эти вопросы ошеломили Томаса. Он повернулся, чтобы посмотреть на Терезу, пока доктор искал ответ.
— Как… — начал было мужчина, но тут же осекся, сообразив, что именно сделал Томас. Тереза наткнулась на что-то важное. Что-то правдивое. — Откуда ты взяла такую чушь?
Томас задумался о том же. Как она могла услышать что-то подобное? Он никогда ничего не слышал.
Тереза пожала плечами.
— Иногда ваши люди, говорят тогда, когда думают, что мы их не слышим.
Ливитт был недоволен, но голос его оставался спокойным.
— А иногда, когда ты подслушиваешь, ты не слышишь всей истории. Давай не будем концентрироваться на том, что тебя не касается, хорошо?
С этими словами он повернулся и пошел обратно по коридору. Казалось, ему было все равно, пойдут они за ним или нет, но они шли за ним по пятам.
— Это довольно забавно, — прошептала Тереза Томасу. — Гуляю вместе с моим новым другом.
Он посмотрел на нее с изумлением и недоверием.
— В самом деле? Сначала ты спрашиваешь о том, что дети умирают, а теперь ведешь себя так, будто это не имеет большого значения? Ты такая странная. Он попытался обратить все в шутку, чтобы скрыть, как его ужаснул ее второй вопрос. Неужели это только слухи?
Он почувствовал себя лучше, когда она неожиданно поцеловала его в щеку, а затем побежала по коридору мимо доктора Ливитта.
Томасу определенно нравилось иметь друга. Но пока он смотрел, как она бежит, к нему вернулось чувство паники. Что случилось с ним сегодня? От раскалывающей головной боли до непреодолимого чувства — это заставляло его чувствовать головокружение, боязнь встать из-за страха опрокинуться. Как будто он не был в гармонии с вращением Земли.
Он изо всех сил старался не думать о худшем из возможных ответов.