Кит потянулся к ней и сжал ее плечо. Его акцент лишь отдаленно напоминал ирландский, он больше не дрожал от холода или страха. Стелла попыталась вспомнить свою первую пещеру, а также сколько ей потребовалось времени, чтобы научиться любить страх не меньше темноты.
Он достал флягу с водой, напился и передал ей. Плеск воды едва не заглушил стук камня вдалеке.
— Слышал? — спросила она.
— Что?
— Камень упал.
Больше она ничего не сказала. Как объяснить ему, что череп из голубого камня начал оживать и она чувствует его присутствие краем сознания, а еще — ощущает близкую опасность?
— Чуть раньше я слышала еще один, — все-таки проговорила она. — Перед тем как ты спустился.
— В самом сердце горы, состоящей из нагромождения камней, ты услышала, как упал один камень? — Он посветил фонариком ей в лицо. — Разве это необычно?
Его веселье было заразительным, и ей хотелось парить на нем до самого дома. Но камень-череп заставлял ее нервничать. Она улыбнулась, чтобы не пугать Кита.
— На самом деле да. В пещерах можно услышать, как падают камни, лишь когда кто-то их бросает, как это только что сделал ты. Думаю, у нас гости.
— А мы против?
— Может, и нет, но мы находимся в неизвестной части неисследованной пещеры, и у нас артефакт, за которым охотятся последние четыреста лет. С ним связано множество кровавых историй. Если кто-то отчаянно хочет его заполучить, в этой пещере могут появиться два новых скелета, и никто об этом никогда не узнает. Думаю, нам нужно двигаться вперед и стараться не особенно шуметь.
— Стелла, это был всего лишь камень, который упал и ударился о другой камень.
— Я его слышала. И тот, что упал чуть раньше. Они падают с интервалом в девяносто секунд.
Уступ, по которому они шли, начал сужаться, и теперь его ширина достигала не более восемнадцати дюймов. Стелла направляла луч своего фонарика таким образом, чтобы свет падал ей под ноги, и продвигалась вперед, только когда видела, что там. Им не удалось закрепить страховочные крюки и воспользоваться веревками. Справа зияла черная пустота, наделенная особым притяжением, затягивающая в себя все живое. Эффект гравитации. Каждый спелеолог знает, что под землей она особенно сильна. Стелла никогда не говорила об этом Киту.
— Тот, кто нас преследует, хочет, чтобы мы о нем знали, — сказала она. — Это входит в его планы.
— И что мы станем делать?
— Если я скажу, что череп советует нам бежать из последних сил, ты снова станешь угрожать мне разводом?
Теперь в ее голосе появился ирландский акцент. Кит часто говорил, что со своей способностью к мимикрии она похожа на хамелеона и это хамелеонство возрастает по мере ее продвижения на запад, из Йоркшира в Дублин, с каждой новой волной адреналина.
— Погоди, этот вопрос нужно хорошенько обдумать. А он не сказал, почему мы должны бежать?
Кит изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно, и она его за это любила.
— Он не хочет встречаться с тем, кто нас преследует, — ответила Стелла.
— Охотник за этим камнем?
— Самого мерзкого сорта.
— Из тех, что оставляют за собой скелеты?
— Вне всякого сомнения.
— В таком случае побежали. Тот, кто последним выберется на свет, проиграл. А мы можем выключить фонарики и рассчитывать остаться в живых?
— Ни в коем случае. И мы не сможем бежать. Можем только пойти быстрее.
— Кит!
Голос Стеллы прозвучал приглушенно, потому что Кит зажал ей рот рукой, другой он нащупал ее фонарик и выключил его. Его фонарик уже был погашен. Всем своим телом он прижимал ее к скале. Они стояли в кромешной темноте, а в восьми дюймах от них зияла пропасть, глубины которой они не знали. Где-то совсем близко, за левым поворотом на шестьдесят градусов, в пустоту улетел камень.
— Говори шепотом, — прошипел Кит ей в ухо. — Нас куда-то загоняют, а не преследуют. Тот, кто за нами идет, хочет, чтобы мы пошли быстрее. Там, впереди, какая-нибудь ужасная ловушка, в которую мы можем угодить? Или этот уступ просто кончается и мы окажемся перед пустотой?
Стелла прекрасно помнила карту.
— Примерно в двухстах метрах начинается спуск. На карте не обозначено никаких подробностей, кроме того, что он очень сложный. Там должны быть страховочные крюки и веревки.
— Но если мы пойдем слишком быстро, мы их пропустим и свалимся вниз.
Губы Кита касались ее лба сразу под фонариком. Стелла чувствовала, что он больше не боится, теперь им овладел обжигающий гнев, который помогал сдвинуть с места горы.
— Значит, вот что мы сделаем: я возьму запасной фонарик, чтобы сложилось впечатление, будто нас двое. Пойду вперед и постараюсь создавать как можно больше шума. Ты же подождешь, когда этот мерзавец пройдет мимо тебя, и догонишь меня. Если он попытается сбросить нас вниз, ему не удастся прикончить нас обоих, а если нам повезет, ты успеешь его разглядеть. Только не делай ничего здесь. Дождись, когда мы выберемся на свет.
— Кит, это безумие. Кто из нас спелеолог? Если мы должны разделиться, давай я пойду первой.
Он покачал головой, и она почувствовала, как дрогнули его плечи.
— У меня будет два фонарика. Ты останешься в темноте. — Он наклонился так, что их головы оказались на одном уровне, и она увидела, как заблестели его глаза. — Стелла, неужели ты мне не доверяешь?
Снова упал камень, на сей раз ближе.
— Дело не в этом, — быстро прошептала она.
— Ну хорошо, но череп находится у тебя, и его нужно защитить. «Найди меня и живи» — помнишь? Если будет нужно, ты сможешь забраться вверх по стене, он тебя не увидит, и ты не окажешься у него на дороге. Я же не смогу сделать ничего подобного даже под страхом смерти.
На это ей было нечего сказать. Он сжал ее руку, приняв молчание за согласие.
— После того спуска сколько еще до выхода?
— Примерно полмили нетрудного пути, и ты попадешь в Военный зал. Это одна из самых больших пещер Англии, которые показывают туристам: куча сверкающих сталактитов и доисторических илистых луж. Там бывает сотня посетителей в день, и они могут гулять с закрытыми глазами.
— Отлично. — Он слегка сжал руками ее лицо и потянулся к ней. Они столкнулись фонариками, но сумели поцеловаться. — Я тебя люблю. А теперь дай мне подводный фонарик. Увидимся в машине.
Стелла остро ощутила, насколько сильно любит этого человека. Она отдала ему второй фонарик и услышала, как он принялся шуметь за двоих, делая вид, что они пытаются не привлекать к себе внимания. Он был прав; один он мог передвигаться быстрее, чем когда шел за ней и беспрестанно оберегал ее.
Камни на мгновение перестали падать, а затем застучали с удвоенной силой.
«Если будет нужно, ты сможешь забраться вверх по стене, он тебя не увидит, и ты не окажешься у него на дороге».
Это казалось настоящим безумием, но другого выхода у них не было. Стелла в темноте попыталась нащупать углубления в каменной стене, воображая себя гекконом, белкой, древесной лягушкой, прилепившейся к мокрому камню, чтобы не свалиться в засасывающую пустоту и мрак.
Она отыскала упоры для рук и ног — маленькие выемки в камне, принявшие предложенный им неопрен и зацепившиеся за него. Она повернула голову набок и прижалась щекой к скале, дыша в сырой, жесткий камень, словно само дыхание могло ее удержать.
Со всех сторон ее окружали мрак и пустота, и единственное, что сохраняло ей жизнь, это четыре углубления в мокром камне. В рот попал песок, соленый, с привкусом ила, но она не стала его выплевывать, а, наоборот, пошире раскрыла рот, используя еще один способ приклеиться к стене. Она не позволяла себе думать о том, как будет спускаться.
Он появился очень скоро, кем бы он ни был; промелькнули очертания тела, и Стелла уловила шум дыхания, запах мужского пота, неопрена и тины. Он двигался быстро и уверенно, освещая себе путь игольно-тонким лучом света.
Он не поднял головы и не увидел ее, хотя череп выкрикнул яростное предупреждение и испустил ослепительно голубое сияние, существовавшее, насколько она поняла, только в ее сознании.