Она была девушкой — юной для подобных мест, слишком невинной на первый взгляд. Но выражение её глаз говорило об обратном: в них не было ни страха, ни смущения, а лишь лёгкая насмешливость, будто она уже догадывалась, что ожидает нас внутри, и играла в эту игру по собственным правилам.
Я толкнул тяжёлую дверь, и нас словно затянуло во мрак.
Внутри клуб показался ещё более загадочным, чем снаружи. Повсюду царил тёплый, тягучий полумрак, обволакивающий, как пряное дыхание. Стены и потолок напоминали подвал: они были обшиты панелями из матового чёрного дерева, кое-где перебивающегося металлическими вставками. Воздух был густой, напитанный запахами вина, пыли, тел и чего-то чуть пряного, почти наркотического.
Из потолка спадали тяжёлые сплетения проводов, похожие на сети, где застряли лампы, источавшие розовато-сиреневый свет. Казалось, эти лампы дышат: то разгораются ярче, то меркнут, словно сердце клуба бьётся у нас над головами. Пол, стены и люди были окрашены этим мягким, то лавандовым, то фиолетовым сиянием. Оно стекало по поверхностям и искажало черты лиц, превращая людей в полупрозрачные тени.
Музыка здесь не «играла» — она текла, окутывая танцпол вязким, басовитым потоком. Её ритм был глубоким, почти животным: он пробирался сквозь обувь, поднимался по ногам и ударял в грудь. На танцполе тела двигались слитно, как единый организм, в котором стёрлись границы между людьми. Нельзя было разобрать, где заканчивается одно движение и начинается другое.
Диана прошла рядом со мной, не касаясь, но я ощутил исходящий от неё аромат — тонкий, прохладный, с горьковатой ноткой жасмина. Мне показалось, что он пробирается прямо в лёгкие, отзываясь лёгкой дрожью. Я невольно скользнул по ней взглядом: в рассеянном свете её кожа смотрелась почти светящейся, а сероватые тени вокруг делали её вид поразительно живым — слишком живым для этого застывшего в полумраке мира.
— Ну что? — произнесла Диана негромко, не оборачиваясь. Голос её прозвучал в голове, как стальная нотка сквозь шелк. — Сразу искать эту суку? Или потанцуем немного, пока она сама не проявится?
— Давай немного потанцуем, — ухмыльнулся я в ответ и шагнул в полумрак танцпола, уводя Диану за собой.
Мы нырнули в пульсацию звука, которая окутала нас плотной, как дым, волной. Танец оказался чем-то сродни совместному дыханию: не отдельными движениями, а слитным течением тел. Диана двигалась с природной грацией, словно родилась в ритме этой музыки, и её платье при каждом повороте улавливало неоновые отблески, будто дразня окружающих. Тонкие пальцы девушки коснулись моих плеч, и она приблизилась — так близко, что я ощутил её дыхание на своей шее. Запах её волос, прохладный и горьковатый, смешался с удушливой сладостью воздуха клуба, создавая странный контраст — то ли опасный, то ли чарующий.
Я вгляделся в её глаза, и там увидел всё сразу: вызов, насмешку и лёгкий отблеск дикого, неукротимого инстинкта. Как у животного, которое знает свою силу и не боится ею пользоваться. На какой-то миг я забыл, что у меня есть цель, что мы пришли сюда по делу. Но тут же по спине побежали мурашки. Кто-то другой наблюдал за нами.
Будто почувствовав посторонний взгляд, я медленно повернул голову, всё ещё продолжая двигаться в такт музыке. У стойки бара, в глубине зала, виднелась тёмная фигура мужчины: высокий, крепко сложенный, с руками, заложенными за спину. Он стоял неподвижно, словно изваяние, и разглядывал нас, не отрывая взгляда. Не пил, не говорил, просто… ждал.
Спустя несколько секунд он вышел из полумрака, словно появился из дыма, и направился к нам. Его лицо оставалось холодным, а взгляд — тяжёлым, в нём читалось нечто вроде проверяющей бесстрастности. Одет он был не как завсегдатай клуба: чёрная рубашка, поверх которой аккуратный серый пиджак, застёгнутый всего на одну пуговицу.
Подойдя ближе, он произнёс негромко, но так, что его голос прорезал музыку и достиг нашего слуха:
— Вы от Абрахама?
— Верно, — коротко ответил я, пытаясь уловить в его интонациях хоть намёк на угрозу.
Мужчина кивнул и чуть повернул голову, показывая направление:
— Пойдёмте.
Диана молча пожала плечами, будто всё происходящее не было для неё неожиданностью, а лишь частью какого-то привычного сценария. В её движениях читалась раскованная уверенность человека, которому нечего бояться.