«в чём-то соглашаюсь с Вильямом Шекспиром, но кое в чём и нет».
А поцеловать можно и в смеющиеся губки.
«Ведь блядь блядью, а выглядит, как экваториальное созвездие».
«Когда Господь глядит на человека, он вдыхает в него хоть чего-нибудь. А тут он выдохнул».
Неожиданно Инна Сергеевна начинает красиво плакать. Не клеится у неё семейная жизнь. Ну, это и козе понятно.
Надо бы как-то помочь. Сажусь опять напротив, наливаю по коньячку.
– Может, говорю, нам сексом заняться? К тому моменту я уже разглядел: розовые, весьма непрочные. Потянулась Инна Сергеевна за чайничком, утратила бдительность, короткая юбочка ещё сдвинулась кверху. Потом расплакалась – до того ли, чтобы следить за всем – тут вообще жить не хочется.
Ну, не умирать же? – Может, говорю, нам сексом заняться?
Полноватые груди Инны Сергеевны расстегнули топик до перемычки, соединяющей чашечки бюстгальтера.
– Нет, отвечает Инна Сергеевна. Я люблю мужа. И у меня месячные.
– А, если - орально? – я не оставляю своей затеи каким-то образом помочь молоденькой женщине восстановить душевное равновесие.
– Нет, орально мне не нравится, - всхлипывая, шепчет моя милая умница.
Я снова подсаживаюсь, помогаю её грудям: расстёгиваю две последние пуговички, и они чувственно расправляются в тонком розовом белье. Инна Сергеевна испуганно спохватывается: «Дети!..». Детей удаётся уговорить пойти на улицу, погулять. Всегда рвутся, а тут им вдруг захотелось дома посидеть. Но – уговорили. Прогулку профинансировали. «Сникерс» хотим – пожалуйста! Куклу хотим – пожалуйста! Минут сорок у нас в запасе есть.
Я укладываю Инну Сергеевну на диванчик в комнате для гостей. Она дошла ватными своими ногами и «без чувств» на него опустилась. Не диванчик - диванище! Раньше такими делали залы в хрущобках.
Касаюсь губами щёк, плеч, шеи, груди. Закрытых глаз. Полуоткрытых губ. У меня 40 минут, но я не тороплюсь. Дай, Инна Сергеевна, наглядеться на тебя в эти минуты, дай возможность приближаться к тебе постепенно, по чуть-чуть, чтобы растянуть эти мгновения. Нет, я не влюблён. Я взрослый и опытный. И знаю, что я не второй у Инны Сергеевны. И не последний. Муж не в счёт. Нужно ли обманывать себя тем, что лежит она тут сейчас передо мной такая по-женски слабая из-за того, что вдруг потеряла голову, безумно в меня влюбилась? Нужно быть реалистом. Хотя бы в зеркало на себя посмотреть. И я целую Инну Сергеевну, целую осторожно, нежно просто потому, что где женщина – там Бог. А я – человек верующий…
Я стягиваю с Инны Сергеевны розовые трусики. Наконец-то я их рассмотрел. Ничего особенного, но как было интересно! Да, правду говорила Инна Сергеевна, у неё действительно месячные. Стало быть, не исключено, что и мужа она любит.
Теперь, милая, одну ножку сюда, а другую – сюда. Да… Окрасился месяц багрянцем… Второй день?.. Я стал свидетелем глубокой внутренней драмы. Инна Сергеевна, как мне помнится, родилась под знаком Козерога, значит, боли бывают сильные.
Я целую женщину в нежный промежуток кожи, туда, где живот переходит в бедро. Потом – ниже. Ещё ниже. На вкус ничего, вполне съедобно. Провожу языком по окровавленным лепесткам, Инна Сергеевна стонет – я погружаю всё лицо…
В дверь звонят. Муж? Нет, он в отъезде. Не может быть, что это он. Иду к двери. Положено, конечно, хозяйке, но она «без чувств». Ей, по-видимому, всё равно. Мне не всё равно. Однако, если я открою дверь в таком виде, то муж, если это он, может подумать, что случилось что-нибудь страшное.
Но это не муж. И не дети. Я вижу в экранчике телевизора папу-физика.
Простите, папа, при всём пиетете, при всём моём безграничном к вам уважении, дверей я вам не открою…
Я вернулся к Инне Сергеевне. И употребил весь свой многовековой опыт, чтобы чувства у неё проснулись. И мне это удалось.
Когда наступил период, о котором можно сказать «когда всё закончилось», Инна Сергеевна, прекрасная и усталая, спросила: «Ты так и не разденешься?..». У неё появились основания говорить мне «ты».
– Нет, - я ответил. – Ведь у меня может не получиться, и тогда я всё испорчу…
Какое продолжение может, могла иметь такая история? Да никакого.
И, тем не менее, мы встретились с Инной Сергеевной ещё раз. Потом ещё. Кончилось тем, что она бросила мужа и перебралась жить ко мне. С девочками. Мы сочетались гражданским браком.
И жили потом недолго, но счастливо.