– Знаете, – начал он, склонившись чуть ближе, – Шекспир умел не только исследовать человеческую природу, но и подмечать то, что мы сами о себе не осознаём.
– Вы о чём? – спросила я, оторвав взгляд от конспекта.
– Например, о том, как часто мы прячем свои настоящие чувства за словами.
Его взгляд проникал в самую глубину, и я почувствовала, как внутри меня всё напряглось.
– Может быть, это просто способ защититься, – ответила я, стараясь не выдавать своего смущения.
– Возможно, – согласился он, но в его голосе слышалась лёгкая насмешка. – Но порой слова могут быть мостом, а не стеной.
Его слова заставили меня задуматься. Я смотрела на старинные книги, окружающие нас, и думала о том, сколько в них спрятано мыслей, чувств, воспоминаний. Может, он прав? Может, мои собственные страхи – это те самые стены, которые я воздвигла, чтобы избежать боли?
– Вы молчите, Анна, – сказал он мягко. – Я снова заставил вас задуматься?
– Слишком много думать – моя привычка, – ответила я с улыбкой, стараясь смягчить атмосферу.
– Тогда, возможно, вам стоит чаще говорить, – его голос был настолько мягким, что я почувствовала, как тепло разливается внутри.
Мы снова замолчали, но на этот раз тишина была не неловкой, а уютной, как старое одеяло, в которое хочется завернуться.
– Джулиан, – начала я, не зная, как правильно сформулировать вопрос, который давно вертелся у меня на языке. – Почему вы так любите Шекспира?
Он откинулся на спинку стула, его лицо осветилось задумчивой улыбкой.
– Шекспир – это зеркало, – ответил он, его голос стал ниже, почти шёпотом. – Он показывает нам то, что мы боимся увидеть. Любовь, страх, страсть, предательство… всё это в нас, и он лишь помогает это разглядеть.
Его слова резонировали во мне. Я вспомнила свои собственные страхи, свои желания, которые я так долго прятала.
– А вы? – вдруг спросил он, его голос стал более серьёзным. – Почему вы выбрали именно эту тему?
– Может, я ищу ответы на свои вопросы, – призналась я, чувствуя, как моя защита постепенно рушится.
– И находите?
– Пока не уверена.
Его взгляд стал мягче, и я заметила, как он слегка подался вперёд.
– Я думаю, что вы уже знаете ответы, – тихо сказал он. – Вам просто нужно позволить себе увидеть их.
В этот момент я поняла, что Джулиан видит меня лучше, чем я сама. Он не просто смотрел – он видел. И в этом взгляде было нечто, что заставляло моё сердце сжиматься и разжиматься в ритме, который я не могла контролировать.
Время будто замедлилось. За окном туман стал гуще, поглощая улицы, а в библиотеке запах старых книг смешивался с каким-то сладким ароматом.
– Спасибо, – сказала я, хотя сама не до конца понимала, за что именно.
– За что?
– За то, что не даёте мне прятаться.
Его улыбка была тёплой и ободряющей, и я почувствовала, что, возможно, это был тот самый момент, когда я начала доверять не только ему, но и самой себе.
Между строками
Аудитория была заполнена студентами. Их голоса, словно хаотичный шёпот, перекатывались по старинным стенам. Свет пробивался сквозь высокие окна, рассекая пыльный воздух золотыми лучами, которые играли на резных деревянных панелях и тёмных партах. Это был один из тех осенних дней, когда свет казался густым, словно его можно было ощутить на ощупь, если протянуть руку.
Я устроилась на заднем ряду, чуть дальше от центра внимания. Меня всегда привлекали тени, в которых можно было наблюдать за происходящим, не привлекая лишних взглядов. Джулиан стоял у кафедры. Его фигура, высокая и уверенная, была будто вызволена из другого времени. Он поправил твидовый пиджак, откинул назад пряди темно-русых волос, и его голос, глубокий и обволакивающий, пронзил тишину, заставив всех замереть.
– Сегодня мы поговорим о силе слов, – начал он, его акцент звучал чуть аристократично, как всегда. – О том, как Шекспир, мастер языка, использовал их не просто как инструмент, а как оружие.
Его слова, словно острия, проникали вглубь. Я смотрела на него, чувствуя, как каждый его жест и интонация завораживают. Он слегка наклонился вперёд, опираясь на кафедру, и это движение сделало его ближе, интимнее.
– Возьмём «Отелло», – продолжал он. – Там любовь и ревность сплетаются в узел, который невозможно распутать. Шекспир показывает нам, как слово может быть семенем сомнения, которое вырастает в катастрофу.
Я записывала его слова в блокнот, но мои мысли уходили в другую сторону. Его голос был таким гипнотическим, что я почти перестала следить за своими движениями. Джулиан походил на актёра, который не просто произносит текст, а проживает его.