Торнтен заметил скептический взгляд Джесмин.
— Мы можем друг друга простить и поставить науку на первое место. Идемте, я хочу показать вам нечто абсолютно сенсационное.
У торцовой стены стоял телевизор. Нед Бейкер направил пульт в сторону аппарата. На экране появилась лаборатория, и камера сосредоточилась на двух клетках, в которых резво бегали туда-сюда по две молодых, сильных мыши.
— Четыре мыши — и что?
— Мисс Пирссон, откуда такое неприятие? — Торнтен улыбался, и его зеленые глаза сияли, как звезды. — Я специально пересек океан, потому что действительно произошло нечто сенсационное. И вы входите в состав группы! — Он указал на стулья у стола и сел сам: — Почему же вы так сдержанны?
— Что здесь происходит? Мы арестанты…
— Кто мог вам такое сказать? — Торнтен удивленно рассмеялся: — Ах, я понял! Извините, может быть, Салливан немного переусердствовал.
С тех пор как Салливан неожиданно застал ее воскресной ночью в палате Анны, она находилась под арестом. Он забрал мобильник Анны, проверил звонки и хотел знать, с кем она говорила. Но Джесмин до сих пор хранила железное молчание.
— …Мы соблюдаем чрезвычайную осторожность. Изоляция — первейшая заповедь при открытии! Никто не должен у нас его отнять! Даже Большой Брат еще не получил никаких сведений. Но это отнюдь не значит, что вы арестантка! — Торнтен указал на стул справа от себя и дождался, когда Джесмин сядет. Затем показал на экран: — Видите? Четыре старые мыши за несколько дней обрели молодые тела. Две из них — дрезденские, а двум другим впрыснули последовательность генов Y-хромосомы уже здесь, в воскресенье вечером.
— В Дрездене было три мыши, — холодно сказала Джесмин.
— Одну уже вскрыли. Ну, вы знаете: пробы… — Он заглянул в глаза Джесмин. — Ведь это одна сплошная загадка. Мы хотим ускорить наши анализы. Что вы знаете о происхождении кости, из которой взяты пробы, мисс Пирссон?
— Не так много. — Она взглянула на Уэйна Снайдера, сидящего напротив: — Спросите Уэйна. Это его друг принес к нам в лабораторию эту кость.
— Этот друг в тот вечер больше ничего вам не рассказывал? В тот вечер, когда вы остались в ресторане, а Уэйн ушел домой?
Она удивленно взглянула на Снайдера, но тот лишь пожал плечами:
— Джесмин, мы просто все проходим заново. Не рассказывал ли он тебе об этом что-нибудь еще? Позднее по телефону он уверял меня, что кость — из Вавилона.
— А это важно? — спросила Джесмин.
— Мы всего лишь хотим понять. Всякое дополнительное указание может продвинуть наши анализы, мисс Пирссон. — В зеленых глазах Хэнка Торнтена плясали светлые точки. — Вы же сами знаете, как это трудно. Определить гены — это еще самая простая работа. Однако их взаимосвязь, способ их действия, влияние на энзимы, вся эта цепочка… Мир не должен слишком долго ждать результатов нашего открытия!
Джесмин обвела всех присутствующих ледяным взглядом:
— Поэтому вы хотите испытать его на Маттиасе?
Крис стоял в вестибюле и нетерпеливо смотрел на привратника, одетого в униформу. Тот сидел за стеклом и на все его вопросы отвечал равнодушным пожиманием плеч, не собираясь открывать при этом запертую дверь.
Нет тут никакой Джесмин Пирссон, никого из Дрездена, никакого Уэйна Снайдера, никакой Анны.
Кроме того, уже слишком поздно, чтобы кого-нибудь найти или что-нибудь передать. Время посещений клиники истекло, а в лабораториях тоже, разумеется, никто уже не работает.
Крис снял со спины рюкзак, достал оттуда пистолет, демонстративно дозарядил его и прицелился в маленькое переговорное оконце привратника:
— Немедленно откройте!
Детина раскрыл рот и тут же боком нырнул под свой письменный стол.
— Откройте! — Крис ударил рукоятью пистолета по стеклу.
В стене позади привратника приоткрылась дверь и ненадолго показалась чья-то голова. Потом дверь снова закрылась, а несколько секунд спустя уже трое мужчин с оружием в руках стояли по другую сторону запертой двери.
Их оружие было направлено на Криса, который, широко осклабившись, поднял руки вверх и затем снова опустил. Один из охранников что-то взволнованно говорил в переговорное устройство.
Хэнк Торнтен взял Джесмин за руки. Она закаменела, но он неумолимо их удерживал.
— Это звучит неправдоподобно, но мыши, которых вы здесь видите, были старые и уже должны были умереть. Но они все еще живут. Хромосома омолодила животных в Дрездене. И здесь это повторилось. Вы это понимаете?
Она кивнула.