Штайнер всем телом ощутил всплеск адреналина. Неужто и в самом деле удастся под конец прихватить отсюда нечто такое, что по праву могло бы увенчать его собственную карьеру расхитителя гробниц?
Вавилон разграблялся веками. Все знали, где находятся руины. Но Колдевей за долгие годы смог раскопать лишь половину площади. И еще оставались тысячи мест, где можно было что-нибудь найти, особенно там, где высокие грунтовые воды до сих пор препятствовали раскопкам. Так думал Штайнер.
Камаль исчез в дыре. Абдулла подал ему вниз факелы и оружие, и потом они полезли вслед за Камалем.
Они очутились под низкими, сложенными из обожженных кирпичей сводами. Воздух был сухой и чистый. «Никакой затхлости», — довольно отметил Штайнер. Лучшие условия для хранения.
Абдулла повел их в дальний правый угол и остановился. По его знаку Камаль нагнулся и взялся за кусок ткани.
Заструился песок пустыни, и Камаль стянул ткань в сторону.
— Боже мой! — вырвалось у Штайнера. Он упал на колени и протянул руки к предметам.
То были фигурки животных из золота, мелкие и филигранно обработанные, некоторые размером всего лишь в несколько сантиметров. И украшения со вставками из лазурита, мужские и женские фигурки, цилиндрические печати с тонкой гравировкой, жертвенные чаши из прессованного золота. Штайнер разглядывал украшения из кораллов, сапфиров и слоновой кости, ожерелья из жемчуга, статуэтки богов разных размеров, предметы для освящения и бронзовый штырь в форме фигуры, подносящей первые материалы для закладки храма.
— Невероятно, уму непостижимо.
Его руки зачарованно перебегали с одного предмета на другой, пальцы ощупывали золотую проволоку и заклепки, поглаживали паяные соединения. Рядом с украшениями лежали тринадцать глиняных табличек с клинописью и три серо-коричневые кости, которые Штайнер отодвинул в сторонку.
Вся его нервная система, казалось, сосредоточилась на кончиках пальцев. Прессованное золото возбуждало нервные окончания и посылало ощущение счастья в каждую клетку его тела. Он гладил украшения и блаженно стонал.
Прошла целая вечность, и его правая рука отделилась от предметов и принялась рыться в песке рядом с сокровищами: нет ли тут еще чего-нибудь?
— Это все, — сказал Абдулла хладнокровно, но с некоторым высокомерием в голосе.
Штайнер вскинул голову, словно заслышав шипение гадюки. Взгляд его нащупал глаза Крюгера, который выронил факел.
Камаль держал факелы в обеих руках. Эта ошибка стоила проводнику жизни. Узкий темный предмет, не толще трубки тростника, метнулся ему в грудь. Черненый кинжал в руке Крюгера, оказавшийся не чем иным, как стамеской, вонзился в тело Камаля у самой груди и пропорол его сердце насквозь.
Камаль ахнул, а у Абдулы встали дыбом волосы. Он вскинул свое ружье, но не довел движение и до половины, как позади него взвилась тень и левая рука Штайнера обхватила его шею, резко рванув тело назад.
Указательный палец Абдуллы соскользнул со спускового крючка.
Лицо Крюгера исказила гримаса, в которой смешались алчность, ненависть, кровожадность и безумие. Абдулла увидел его лицо совсем близко и вдруг содрогнулся от пронзительной боли: кинжал-шкворень впился в свою следующую жертву.
Часть вторая
Возвращение
Все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время
Глава 2
Ватикан
Конец мая 2005 года
Ночь со вторника на среду
Сперва, когда он увидел клюку, то сразу подумал о епископском посохе. Но эта была другая: простая, без блестящего золотого покрытия, без резьбы по слоновой кости и без характерной витой головки.
Она была прямой, но не такой прямой, как палка, изготовленная при помощи инструментов. Клюка была на редкость гладкая. Особенно вверху, у того места, где начинался изгиб. Там, где рука бралась за нее, миллионократно, поверхность была отполированной, как у шлифованного бриллианта. Черного бриллианта. Ибо палку в том месте зачернила грязь руки.
«Это не может быть епископский посох, — подумал он. — Руки епископа не бывают грязными».
Палка была темно-серая, очищенная от коры, сухая и потемневшая от света и дождя.
Если поставить ее на землю, она доставала человеку среднего роста до лба, но не выше. Внизу, на прямом конце, она завершалась металлическим наконечником. Изгиб наверху был оснащен вместо витой спирали крюком, которым удобно цеплять животных за задние ноги.